- И что я ему скажу?
Ответ несколько неприличного содержания так и крутился на языке, но озвучивать его Лариса не стала. Пусть даже очень хотелось:
- Да ничего. Или скажи, что тебе надо отдохнуть от этого вашего семейного рая. В конце концов, сколько там осталось учиться Марте? Меньше недели? Так что собирайся хоть сейчас, в школу я её утром буду отвозить, а ты после работы заберешь…
- Нет, это точно не катит, - сама того не заметив, Ира уже согласилась, раз теперь оговаривала детали. – Я не хочу, чтобы Мартышка это видела.
- А то она и так не знает… Нашла младенца, ей уже десять, года три-четыре и начнет с мальчиками гулять, - Лариса пригнулась, чтобы пропустить над головой брошенную не особо меткой рукой прихватку.
- Типун тебе на язык, ворона! Все, закрыли тему, пошли лучше красоту наводить, - Ира убрала торт, чтобы притихшая собака, которая сейчас изо всех сил старалась быть как можно незаметнее, не слизала его прямо с тарелки. – Я вместо мохнодральника новые липучки для депиляции купила, вот как раз и опробуем.
Лариса нервно вздрогнула, но поднялась. Если и есть цена, которую нужно заплатить, чтобы вырвать подругу из этого дурдома, так она вполне терпимая. Но кожу выше коленок уже заранее засаднило.
14 лет назад, где-то в горах южной части Чеченской республики
Как они добрались до блокпоста, Сашка уже не помнил. Вернее, помнил, но урывками, как будто из памяти стерлись целые отрезки времени. А может, оттого, что все было темным, мокрым и холодным, поэтому сознание фиксировало только что-то, отличное от всего остального.
Как Макс, не заметив колдобину, ухнул у неё ногой и потом ещё долго сдержанно матерился сквозь зубы, придерживаясь то за колено, то за бока. Но упорно продолжал идти вперед, хотя и шатался с каждым шагом все сильнее.
Или то, как Тимофей все теснее старался прижаться к Сашкиному боку с каждой сотней метров, на которую увеличивалось расстояние между ними и аулом. Его ладонь, казавшаяся неприятно горячей, которая, в конце концов, вместо рукава вцепилась в запястье Чернышова.
Монотонный шум мелкого колючего дождя, даже не барабанящего, а едва шуршащего по листья и стволам деревьев.
Шумное дыхание ребят, сиплое и немного надрывное, когда онемевшее от усталости тело ещё пытается держать равновесие, не обращать внимания на боль и измотанность, но резервы организма же не бесконечны…
Поэтому, когда они все-таки умудрились дошататься до своих, не сразу поняли, что именно у них спрашивают ребята с автоматами.
И ор взводного, узнавшего в полудохлых замурзанных недобитках своих орлов, прозвучал почти музыкой. Даже её глубокая нецензурность радовала. Наверное. Потому что сил не осталась даже на то, чтобы порадоваться, как стоял, кулем и упал на жидкое ледяное месиво раскисшей грунтовки, чувствуя только, как Тимофей тянет за руку, словно силясь поднять, и зовет…