— Эй, мать, ты это кончай. Хандру будешь разводить, когда царицей станешь, а сейчас масса позитива и уверенности в себе. Запомни: ты самая обаятельная и привлекательная, мужики от твоего виду так и падают, и сами в штабеля укладываются, а ты идешь и не замечаешь! Поняла, с каким настроем нужно просыпаться? А то разнюнилась!
Ее лицо тут же разгладилась, Аленка приосанилась и разулыбалась. Вот что похвала с нами делает. Всего несколько добрых слов способны из самого махрового пессимиста хоть ненадолго сделать улыбчивого оптимиста.
— Ален, поворачивайся к зеркалу, нам еще нужно сообразить, как твою неземную красоту замаскировать, да и легенду тебе под внешность придумать.
— Га? Яку легенду?
— Какую-какую, нужно же тебе будет отвечать на вопросы приглашенных. А они очень заинтересуются, откуда такая неземная красота взялась. Здесь женщины дела ведут крайне редко, сама же знаешь. Но ничего, мы произведем тут революцию в умах отдельно взятого царства, я им еще идею феминизма не толкала.
Про феминизм Аленка переспрашивать не стала, я ей до этого успела прочитать лекцию по поводу роли женщины в обществе, чем сильно впечатлила и заронила некоторые новаторские идеи в ее светлую головку. Она после этого несколько дней ходила как пыльным мешком по голове ударенная, переваривая идею равенства полов. А итогом ее раздумий была фраза:
— Энто шо, я теперича жониха сама выбирать смогу, не как тятька с мамкой велят?
— Ален, — умилилась я. — Ты вообще о чем? Какой тятька с мамкой? Ты сирота!
— Ой, Фиалка, не тупи, — отмахнулась эта зараза. — Ну не кузнец, который крестный, а я сама. Я як ота хфемистка теперь могу выбрать маво Рикарду и мене нихто ничо не скажет. Я ж сободна женчина и маю право!
Ох, как потом долго я объясняла ей, что ты свободна только в той мере, пока твоя свобода не влияет на свободу другого человека. Даже это она переварила, правда не за один день, но осилила. Ох, что-то я отвлеклась. А у меня тут еще ее внешность и легенда не проработаны.
— Вот накрасить бы тебя как хинку. А шо, сделаем глазки поуже, волосики в черный цвет покрасим, оденем тебя в расписной халат. На все вопросы ты будешь улыбаться, кланяться и говорить «моя твоя не понимай», — я скептически ее оглядела и заметила, как Алена содрогнулась от возможной перспективы.
— Не надо хинкой, волосьев жалко, как же я отот черный цвет сведу, — расстроилась она.
— Тересийкой наверно тоже не стоит, тем более, что тут их прынцеска. Что же нам делать-то? А может мы тебя накрасим так, что и родная мама не узнает? А? Знаешь, как косметика природные черты лица меняет! Ух! Жаль, магии почти не осталось, а то бы я на тебя морок наложила, хоть это и вредно, но пару часиков ты бы потерпела. Но что уж говорить то теперь.