– Ты хочешь, чтоб я остался там? – спросил он не своим жалобным голоском.
– Я вообще ничего не хочу! Поезжай в деревню и отдыхай! А хочешь, смотайся на Тилону, там сейчас классные развлекатели поставили! С гипнолокаторами, Ваня, и шикарными психотренажерами! А какие там девочки собираются, Ваня! – Толик чуть не свалился от чувств с лесенки. Но успел ухватиться за поручень – выучка космолетчика пригодилась. – Я бы махнул туда, не раздумывая!
– Мне нужен возвратник!
– Чего нет, того нет.
– Гад, ты, Толик, и все! – сорвался Иван. – Пока!
– Стой, простофиля!
Толик в мгновенье спустился вниз, схватил Ивана за плечи.
– Ну правда, нет! Старье списали, а новые, сам знаешь, на лоханках стоят. Где я тебе возьму?! – Лоб у Толика покрылся испариной.
Иван неожиданно для себя отметил, что Толик стареет, что его скоро уже и не назовешь Толиком, и стареет, и матереет, вон какой солидный стал, прямо туз! А ведь совсем недавно мальчиком прыгал по лугам Сельмы, гонялся с камерой за фантомами-упырями. Иван тяжело вздохнул. И ткнул кулаком в большой и мягкий живот Толика.
– Ладно, старик, – пробурчал он, – нет, так нет. Давай лапу, может, не вернусь, может, последний раз видимся!
Его рука утонула в широченной ладони. По щеке у Толика побежала слезинка, и он не стал ее смахивать.
Лишь у самых дверей он окликнул Ивана.
– Эй, постой! Есть выход!
Иван встрепенулся. Но оборачиваться не стал.
– Ты по дороге на Дубль загляни, тамошние парни тебе помогут! Ну, да ты их знаешь... не откажут! Я свяжусь с Дилом. Ежели он тебе не даст возвратника, пусть на Землю не возвращается, я его и за океаном разыщу да рожу надраю. Ну ладно, Ваня, давай уже – отваливай, не жми из меня слезу, я и так уже рыдаю!
– До встречи! – сказал Иван. И вышел.
Проводов ему не устраивали. Удерживать не пытались. Слежки судя по всему не было. Позабыт, позаброшен! Но оно и к лучшему.
До Эрты Иван тащился на антигравитаторах, приходилось экономить каждую каплю топлива. Он лежал на полу капсулы лицом вниз и, не отрываясь, смотрел на удаляющуюся Землю сквозь пластиконовую прозрачную обшивку. Он ограничил радиус прозрачности двумя метрами. Но все равно – казалось, что это не капсула, а он сам, раскинув руки и ноги, парит над огромным затянутым белыми облаками шаром.
Шар уменьшался в размерах постепенно, скорость была невелика. Но Иван лежал и глядел. Он сам не знал, что именно хотел увидать напоследок. А может, просто не мог налюбоваться родной планетой. Каждое расставание с ней отдавалось в груди щемящей болью. Правда, раньше, в предыдущие отлеты, Иван был полностью, непоколебимо уверен – он обязательно вернется, обязательно увидит этот голубовато-белый шар, а потом и ступит на его поверхность... В этот раз такой уверенности почему-то не было.