Проклятье!
Непосвященным людям всегда был закрыт доступ в особняк ордена. А теперь, нарушив негласное правило, Егор просто обязан озаботиться неразглашением тайны. Придется придумать, как одновременно и обезопасить девушку от существ, и существ от любопытства девушки. Либо избавиться от нее.
Войдя в особняк, она уже априори стала частью общей тайны, пусть даже и совершенно пока не догадываясь об этом.
Сегодня уже были первые прецеденты недовольств от ожидающих перехода! И это только после часа пребывания Кати в доме! Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять — отговорка о неприкосновенности гостьи не будет работать вечно.
Девушка пошевелилась во сне, перевернулась на другой бок. Из-под одеяла высунулась ножка, ночнушка задралась, открыв Егору соблазнительный изгиб бедра. Молочно-белая кожа в отсвете луны казалась фарфоровой. Во рту тут же пересохло, в кабинете стало душно. Оттянув воротник, Егор раздраженно расстегнул несколько пуговичек.
— Твою же мать! — взвыл он, воздев глаза к потолку.
Почему рядом с этой девушкой вся его хвалебная невозмутимость мигом летит в Тартар?!
Он до сих пор чувствовал прикосновения ее нежных пальчиков к коже лица и шеи. Там на дороге девчонка сама потянулась к нему и этим свела на нет все его добродетельные планы!
Черт бы побрал этого зайца, что так не вовремя выскочил перед ее велосипедом!
Егор вспомнил, как восторженно Катя оглядывалась по сторонам в холле, именно тогда у него появилась уверенность, что все случилось именно так, как должно. Смотреть на девчонку в своем доме, оказалось насколько до чертиков приятно, настолько и дезориентирующе.
Он сожалел лишь о том, что впутал ее в свое семейное дело, не обезопасив от последствий. Не спросил желания, не предупредил о том, что заднего хода не будет, что орден не терпит ошибок, а существа, время от времени проживающие в доме и на его территории, не все бывают столь невинны, как выглядят.
А что если у нее кто-то остался в городе? Парень? Жених?
Егор подавил мгновенно вспыхнувшее раздражение.
Все же его тянуло к девчонке. Как бы глупо это не выглядело и для него самого, и со стороны. Бороться с этим притяжением пока получалось, но с трудом. И будь у него возможность отмотать время назад, поступил бы так же.
Именно этот факт заставлял Егора мучиться бессонницей в наблюдениях за Катей.
И будь он проклят, ему нравилось то, что он видел и плевать на последствия!
Егор тряхнул головой, только сообразив, что трижды пропустил назойливый стук в дверь.
— Оглох?
Илларион стоял, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди, а выглядел так безмятежно, будто околачиваться ночью под дверью рабочего кабинета главы ордена — привычное, пустяковое дело.