— Потому что вы и в самом деле идиот, — припечатала взбешенная Сильвия, которая едва не упала от его рывка.
— Сейчас брошу вас в воду, — пообещал ей мужчина, — и я это сделаю, если вы немедленно не замолчите. Не выводите меня из себя!
— Нечего вопить на всю бухту! Вы разбудите вахтенного.
— Вот и хорошо. Просто мечтаю об этом. Сдам им вас с рук на руки.
— Вы этого не сделаете, — через полминуты заключила Сильвия.
— Почему это?
— Потому что вам должно быть стыдно за ваше омерзительное поведение.
— Ох, как мне стыдно, — простонал он сквозь зубы, шагая так широко, что Сильвии приходилось бежать за ним следом, — скажите, мисс Эверетт, вы и своих родственников так доводите?
— Можете радоваться, им приходится много хуже, — она вздернула подбородок.
— Как нелегко им, беднягам, приходится. Я просто не представляю, что может быть хуже.
— Посмотрите на себя. По сравнению с вами, я просто ангел во плоти.
— Да, только крылышек не хватает, — съязвил Рэнфилд, — а жаль. Сейчас бы улетели куда-нибудь к черту и оставили меня наконец в покое.
— Перестаньте бежать, — взмолилась Сильвия, — я не успеваю за вами. На ваш шаг приходится моих два с половиной.
Прошипев что-то сквозь стиснутые зубы, он сбавил шаг.
— И у меня тяжелый саквояж. Настоящий джентльмен предложил бы понести его.
— Вот и ищите здесь настоящих джентльменов. Пусть они несут вам все, что угодно и вас в придачу. Никто не заставлял вас брать его с собой. Давайте сюда. Ох, когда-нибудь я вас придушу.
Сильвия отдала ему свою тяжелую ношу и немного прибодрилась. Ей все еще было холодно и мокро, но в глубине души она надеялась, что они все-таки сумеют отсюда выбраться. Ведь этот человек должен хоть что-то уметь. Хотя бы выбираться из неприятных ситуаций.
Когда они дошли до самого края бухты, надежда девушки съежилась и втянула уши, надеясь, что о ней забудут. Она оказалась придавленной неопровержимыми фактами. Новый подъем был куда круче, чем первые два.
Увидев это, Рэнфилд потерял дар речи. Он застыл как изваяние, тупо смотря вверх и беззвучно шевеля губами. Можно было только догадываться, что именно он пытается сказать. Сильвия угрюмо смотрела на откос, начиная жалеть, что согласилась на этот опрометчивый побег. Впрочем, жалеть она начала давно, но впервые по-настоящему, до глубины души.
Наконец, Рэнфилд отмер и повернулся к девушке.
— Кажется, в другой стороне подъем более пологий. Пошли туда. Молча.
Девушка глубоко вздохнула, не испытывая ничего, кроме всепоглощающей ярости. Ей захотелось со всего маху стукнуть Рэнфилда по голове и добавить ему еще один синяк к многочисленным имеющимся.