— Ведите разбойника на судище во 2-ю роту, там мы с ним расправимся! — кричали они.
Толпа повалила во вторую роту.
Панаев успел только убедить поселян снять веревку с шеи офицера, так как тот задыхался.
По прибытии во 2-ю роту, Николай Иванович снова обратился к бунтовщикам с речью, убеждая их не убивать Соколова, а арестовать или же отправить с теми, которые поедут с жалобою в Петербург.
Поселяне разделились на две партии, одна кричала, чтобы его посадили за железную решетку, другая требовала, чтобы его вели в ригу и там с ним покончили.
Раз двенадцать несчастный Соколов был перетаскиваем поперек шоссе и обе партии, как стоявшая за арест, так и приговаривавшая его к смерти, били его, отнимая одна у другой. Наконец, партия ареста одолела, и бесчувственного Соколова утащили на гауптвахту.
В то время, когда шла эта борьба, Панаев увидел унтер-офицера с несколькими нашивками на рукаве, лежавшего ничком на крыльце и горько плакавшего.
— О чем ты плачешь? — спросил его Николай Иванович.
— Что делают! — рыдая, отвечал тот. — Убивают не командира, а отца.
— Чего же плакать, этим не поможешь, лучше иди и уговори их отдать его ко мне под арест.
Унтер-офицер побежал.
Не прошло и двух минут, как, пробившись с несколькими поселянами на помощь к Соколову, Панаев увидал того же унтер-офицера с колом в руке, бившего командира.
— Что ты делаешь, не сам ли ты мне сейчас говорил, что он был вам не командир, а отец?
— Уж видно, что теперь пора такая, ваше высокоблагородие, видите, что весь мир бьет, что же я буду стоять так? — ответил унтер-офицер.
Вот образец суждения большей части людей в таких случаях — уговаривать их можно только штыком или пушкой.
Вскоре после того, как Соколов был водворен на гауптвахте, Панаев увидал, что резервный батальон приближается в сомкнутой колонне и строится около гауптвахты. Впереди шел майор Баллаш с несколькими солдатами, имевшими ружья на перевесе.
Поселяне перепугались, что их всех перестреляют, а Николай Иванович, полагая, что майор осматривает позиции, успокоил поселян, заявив им, что пойдет к батальону и прикажет не стрелять.
— Ну, слава Богу, что вы пришли! — сказал он, подойдя к Баллашу.
— Что делать, я не виноват ни в чем, ведут меня убивать! — отвечал майор.
Панаев приказал отвести Баллаша на гауптвахту, что и было бесприкословно исполнено поселянами без сопротивления батальона.
Затем приступили к выбору депутатов, которые должны были отправиться в Петербург. На прогоны им Николай Иванович выдал 4000 рублей, найденных в кармане у штабс-капитана Панова и принесенных Панаеву одним из поселян.