того, как ходил на разбой в Польшу. Однако этот инцендент был
далеко не единичным.(45)
Запорожцы неоднократно предъявляли претензии на земли Новой
Сербии и в связи с этим дважды в 1755 и 1758 годах посылали
делегации в Петербург. Свои претензии казаки обосновывали
грамотами Богдана Хмельницкого от 1655 года и царскими грамотами
от 1688 года. (46) Территориальное разрастание колонии было не в
их интересах. В негативном отношении Запорожцев к Новой Сербии был
ещё и важный политический подтекст. В учреждении колонии казаки
видели проявление недоверия к ним со стороны русского
правительства, недоверия вполне оправданного, если учитывать то, что лишь недавно запорожцы возвратились из добровольной эмиграции
в Крым. Запорожцы, оставшиеся в Крыму, продолжали антирусскую
агитацию среди своих собратьев. Последователи Мазепы и Орлика, атаманы Мирович и Нафимовский, писали в Сечь: «…Россияне… уже
войско Запорожское в конец истребить хотят, для чего и вновь по
сей стороне Днепра города (строят), яка-то Елисавет и прочие
поделаны, и уже войско Запорожское всё в мешок убрано, только кож
205
ещё, чтоб тот мешок завязать, Россияне способу не избрали». (47) Дальнейшая история Запорожской сечи показала, что эти
предупреждения не были лишены оснований.
Впрочем, было бы неверным рассматривать взаимоотношения между
сербскими эмигрантами и местными украинскими жителями как
непрерывную цепь столкновений. Взаимовыгодные контакты стали
налаживаться уже в первые месяцы пребывания сербов на российской
территории. Иногда эти отношения принимали характер криминального
сговора. Уже в Киеве сербские начальники стали активно вербовать
украинцев в свои команды, привлекая их как высоким гусарским
жалованием и льготами, так и возможностью начать новую жизнь под
новым именем. Об этом упоминали представители киевского магистрата
в своих жалобах русскому двору. Анастасия Лукашевичева, жена
Перяславского полкового есаула, жаловалась, что генерал Прерадович
принял в свою команду её кучера, «породы малороссиянкой». Злодей-
кучер перед тем, как присоединиться к сербам, получил годовую
плату и обокрав хозяев, сбежал к гусарам. (48) В дальнейшем
вербовка украинцев в «сербские» гусарские полки приобрела столь
широкий размах, что украинский гетман был вынужден неоднократно