— Капитан Назо, — бодро приветствует его мой сосед по комнате, а я выдыхаю.
Шалят нервы, вспотеть успела.
— Трур, мне нужен Тиберий — в полголоса сообщает военврач, — а вот и… ждал меня, что ли? Почему одет?
Спустившись со второго яруса, встаю перед капитаном, стараясь скопировать позу Трура. Медик, судя по полным карманам комбинезона, уже собран на учения, даже вещмешок с собой, а я по-прежнему налегке в чужой форме, под чужим именем и с придуманным прошлым.
— Никак нет, капитан Назо, — бодро отвечаю на вопрос, — всегда так сплю.
Несколько мгновений в тишине только переглядки. Капитан смотрит на нас хмуро, старший виликус на него удивленно, и оба на меня с невысказанными вопросами. Может быть, если я буду молчать, изображая статую, то не придется ничего объяснять? Надежда тает, как только Трур подает голос:
— Ты ночью переоделся, Тиберий? Уж не сбегать ли от нас собрался?
А прищур хитрый и усмешка на губах понимающая. Я точно пропала окончательно и бесповоротно. Засыпалась на первой же мелочи. Нужно было не возвращаться в комнату, а спать в коридоре, раз сдуру промочила рабочую форму!
— Переводится он под мое командование, — спасает меня капитан Назо. — Приказ вчера вечером вышел, а сегодня плановые учения. Так что бегом в машину, рядовой Тиберий. Время, время!
Дергаюсь на выход и у самой двери замираю перед грустно улыбающимся Труром.
— Капитан Назо, — обращаюсь дрогнувшим голосом, — разрешите попрощаться.
Он кивает, соглашаясь, а потом тихо исчезает.
— Перепрятать тебя решили, — вздыхает старший виликус, — Рэму виднее, конечно, как секреты хранить, но что ж он тебя дергает? Чем плох особняк? Еще бы землянику пособирали.
— Да, как-то быстро получилось, — запинаясь, отвечаю я, и взгляд от смущения опускается сам собой.
Я бы бросилась Труру на шею, долго сквозь слезы благодаря за все, что сделал для меня за эти дни. Утренние походы в умывальник, отгул вчерашний, поддержку, которую я всегда чувствовала. Без лишних слов и, не ожидая ничего взамен, просто потому что Трур так привык. Бывший снайпер на протезах, невидимый виликус с таким добрым и большим сердцем, что в нем нашлось место даже для замкнутого и неразговорчивого мальчишки в вязаной маске.
— Спасибо, — начинаю говорить, и дыхание сбивается на всхлип, — не знаю, как бы я без тебя…
— Выше голову, Тиберий, — треплет меня по плечу старший виликус, — жизнь штука длинная и она еще сложится, вот увидишь. Будет у тебя и космос, и любовь новая. Медслужба неплохое место и командир у тебя отличный. А теперь и правда давай бегом, долго он ждать не будет. Все же обнимаю его на прощание, и плевать на игры в мужчинуженщину. Отворачиваюсь, чтобы не увидел, как гримасничаю, прогоняя слезы, и действительно выбегаю в коридор, грохоча по паркету тяжелыми рабочими ботинками.