— Ночью?
— Ну не днем же…
— А пост?
— Вот то-то и оно.
Коршунов бессильно махнул рукой
— Было — из охраняемой зоны два грузовика с товаром угнали. Тут тащат все, что плохо лежит — а что хорошо лежит — тащат с еще большим удовольствием. Ворье.
— Починишь?
— Кубыть починим. На дороге заночевать — неладно дело, надо хотя бы до Катабы дойти.
— Оно так…
Из портовой конторы выходили водители, весело переговариваясь, вставали в круг, доставали свои кисеты — покурить на дорожку. Хорунжий обернулся к копающимся в моторном отсеке выведенной из строя машины.
— Почините?
— Почаса — и побегем. Не лошадь…
— Быстрее.
* * *
Починились — у одного из конвойных водил оказались нужные провода. Машины здесь ломались часто, не выдерживали — а помощи в пустыне ждать было неоткуда. Поэтому водители и возили с собой запасные части из числа чаще всего ломающихся, фильтры, канистру с маслом, две, а то и три запаски. Здесь по-другому нельзя.
Тронулись. Первым — обычный автомобиль конвоя, вторым — блиндированный, с ДШК. Потом, через равные промежутки — оставшиеся бронеавтомобили с казаками конвоя. Один за другим, нагруженные сверх бортов грузовики выползали из порта на пропыленную, утоптанную колесами до состояния камня, дальнюю и опасную дорогу…
Снова Аль-Мансур. Все те же — лачуги, грязь, ободранные собаки, козы, острые как нож взгляды. Расслабляться здесь не следовало — запросто откроют огонь. Здесь просто — всего то подбить одну или две машины, так чтобы они не могли двигаться. Из-за одной или двух машин колонну никто останавливать не будет. Огонь, конечно, откроют — но потом все равно уйдут вперед. И тогда то оставшаяся машина может стать жертвой этого района, плодящегося здесь как крысы, с крысиными повадками люда. Не только груз растащат — но и машину раскурочат, обдерут, так что только скелет и останется…
Первое время, хорунжий добросовестно глотал пыль, наблюдая за дорогой, за ползущей позади, отхаркивающейся черным дымом стальной змей, потом, когда район уже почти прошли — полез вниз, под защиту брони. К рации…
— Я Дон-восемь, вызываю Рубеж-сорок два, прием!
— Рубеж сорок два на приеме, принимаю хорошо.
— Рубеж-сорок два я Дон-восемь, вышли с колонной из порта, прошли Аль-Мансур, прошу последнюю сводку по обстановке на трассе.
— Дон-восемь, изменений нет.
— Рубеж сорок два, тебя понял, конец связи…
Надо было подремать. Казаки уже привыкли и как раньше деды спали прямо в седле — так и они могли заснуть в душной, воняющей керосином, грохочущей по ухабистой дороге стальной коробке. Ночь спал хреново, а время пока есть — надо подремать. Примерно час — потом менять пулеметчика.