Даже под плотным брезентом — угадывались очертания грозного, совершенно нового оружия. Короткие крылья, трубка реактивного двигателя поверх, массивное, вытянутое тело — то ли бомба, то ли ракета. Похоже, это даже не бомба — а что-то совершенно новое. У бомб не бывает двигателей…
Против чего это — и ежу понятно. Против британских линейных кораблей. Издревле — Британия предпочитает владетельствовать не на земле, а на морях. Которые, между прочим, занимают три четверти поверхности планеты. Британия — гарант мирного судоходства, торгового судоходства, открытости морей. Британская армия — мала для такой державы, зато ее тренируют так, что каждый солдат — по сути, овладевает знаниями унтер-офицера, чтобы при развертывании за счет мобилизации и среди жителей метрополии и среди колоний — каждый мог стать командиром небольшого подразделения и вести его в бой. Крупную армию мирного времени — Британия не содержит, предпочитая все свободные средства направлять на развитие флота. Британия — всего лишь маленький остров (если говорить про метрополию), у нее нет глубины обороны, поэтому иметь превосходящий по силам флот ей жизненно необходимо. По действующей военно-морской доктрине Британия должна иметь флот, превосходящий два флота следующих за ней по силам военно-морских держав, второй и третий. Делать это — становится все труднее и труднее…
Первым ударом по британской экономической мощи стали железные дороги. На континенте — их стали прокладывать все больше и больше, в том числе — трансъевропейских. Сначала британцы относились к этому с презрением: паровая тяга стоит довольно дорого, еще дороже стоит прокладывание тысяч километров стальных магистралей — при том, поезд, даже самый тяжелый везет хорошо если десятую часть того, что способно взять на борт приличное грузовое судно. Причем в отличие от грузов, перевозимых морем — груз, перевозимый железной дорогой нельзя быстро перенаправить в другом направлении, продавец и покупатель намертво связаны друг с другом стальной веткой. В то время как судно — может разгрузиться в любом порту. И таким образом, растет конкуренция, растет экономическая мобильность. А метрополия в этом смысле выглядит просто отлично: небольшой, крайне развитый промышленно остров с коротким плечом подвоза товаров от фабрик к портам. Это тебе не Россия с ее необъятными просторами. И не Германия с ее весьма суженным выходом в море, да еще и в — неспокойную, холодную, мелководную Балтику…
Но все менялось. Русские — еще в двенадцатом году сделали паровоз, который развил на испытаниях скорость в сто двадцать пять километров в час по европейскому измерению. Германский механик Рудольф Дизель — изобрел новый мотор, дающий очень большую мощность и способный питаться переработанной нефтью. Североамериканцы — для своих межконтинентальных дорог первыми придумали тепловоз, как раз с этим самым дизелем — он намного мощнее и экономичнее паровоза. Русские — упорно строили и строили стальные магистрали, связывая громадные неосвоенные куски своей страны меж собой и с Европой. И вот — России уже не нужны были порты для того, чтобы торговать с Германией и со всем миром. И Германии — не нужна была вода, не нужен был сильный флот, чтобы торговать с Россией. Вот почему Великобритания, даже разбившая в составе международной коалиции флоты Континентального союза на море — вынуждена была пойти на заключение унизительного Берлинского мирного договора. Блокада побережья — ничего не дала, Германия получала ресурсы из России — а вот рейды цеппелинов и тяжелых бомбардировщиков становились все опаснее и опаснее. Так что — Британия хорошо выбрала момент: накануне сваливания ситуации в штопор, скорее всего — и накануне выхода САСШ из войны вообще. Североамериканцы, нация торговцев и бродяг — после колебаний все-таки поддержала бывшую метрополию, однако обязательств своих не выполнила. Североамериканские войска так и не высадились на дальнем Востоке, зато — североамериканские бизнесмены вовсю принялись торговать с врагом. На раздраженные ноты Британии североамериканское правительство пожимало плечами: у нас свободная страна, господа, мы не можем запретить своим людям что-то делать. Так что, несмотря на патриотический угар, наиболее дальновидные британские политики понимали: надо выходить из войны, пока все не начали понимать, что Британия проигрывает. Потом — будет еще хуже.