Он был солдатом. Если Рене хотела, чтобы он видел в ней не жертву, а кого-то другого, ей нужно было самой стать храброй, начиная с этого момента, с этого страшного окна. Несмотря на дрожь, она заставила себя посмотреть в окно.
Яркое. Слепящее. Красивое.
Солнце взошло над крышами разноцветных зданий и немного заглушило страх Рене перед необъятностью внешнего мира. Ее первый рассвет. И он не заставил ее кричать и прятаться под одеялом или хвататься за Виктора.
«Уже лучше».
Горя желанием поделиться своей храбростью, она выбралась из комнаты и направилась к Виктору. Почти бесшумно подобралась к краю его кровати и остановилась, задержав дыхание, позволяя себе насладиться зрелищем. Его загорелая, гладкая кожа ласкала взор. Внизу живота закололо, и Рене с трудом удержалась от желания укусить его великолепную плоть
Или не удержалась. Но как только она приземлилась на него, то обнаружила, что перевернулась на спину, а Виктор сидит сверху, приставив пистолет к ее голове.
Глаза его расширились от шока.
— Какого черта?
— Доброе утро, — весело сказала она.
— Ты знаешь, что я мог убить тебя?
— Мог бы, но не убил же.
Он вздохнул.
— Рене, я опытный убийца. Подбираться ко мне не стоит.
Нехорошо для плохих парней. Но Рене знала, что он не причинит ей вреда.
— Ты быстро бегаешь.
— И почему ты прыгнула на меня?
Потому что хотела кусочек? Хм. Может, пока ей стоит держать это при себе. Так что она сказала о чем-то более безопасном.
— Я видела, как взошло солнце.
— Это напугало тебя?
— Нет. Это было красиво. Я подумала, что стоит сказать тебе.
Странное выражение появилось на лице Виктора. Он опустил голову, и его лоб коснулся ее лба.
— О, Рене. Что мне с тобой делать?
Она уже чувствовала знакомую твердую штуку у своих бедер, и трепет пронзил ее насквозь.
— Я знаю, что я хочу, чтобы ты сделал, но ты сказал мне «нет».
— Ты не имеешь понятия о границах.
У него был такой расстроенный голос.
Она задумалась о причине.
— Я сделала что-то не так?
Скатившись с нее, Виктор сел на край кровати спиной к ней.
— Нет. Да. Тебе не стоит прыгать в чужие кровати.
— Но ты не чужой.
— Ты знаешь меня только день.
— Сколько дней пройдет, прежде чем ты станешь не чужим?
— Рене. — Он произнес ее мя с раздражением, которое она слишком хорошо знала. Как часто она слышала это во время заключения?
«Что значит, ты не можешь перевоплощаться? Почему это успокоительное не действует на тебя? Сейчас не время играть в игры».
— Что? Я пытаюсь понять, но как, по-твоему, это сработает, если ты не собираешься отвечать?
— Я не тот учитель, который тебе нужен.