Я страшно боялась, что меня кто-то толкнет. Достаточно было случайно меня задеть, и кожа на локтях полностью сошла бы. Мне могли наступить на ногу в очереди. Я зашла в «Маркс и Спенсер», когда там было много народу, и сразу же вышла – я просто не могла находиться в окружении такого количества людей. Все они казались мне похожими на ежей – я могла «уколоться» о любого человека.
Тедди помогал удерживать равновесие – без него я страшно боялась упасть, и мне постоянно приходилось просить кого-то поддержать меня. До появления Тедди я выходила только с Питером.
– Как это мило, что вы с мужем после стольких лет брака все еще ходите под ручку, – однажды сказала мне соседка и рассмеялась, когда я объяснила, что без этого я просто могу упасть.
Пока Тедди болел, я ходила по улицам и магазинам с подругой – и чувствовала, что за один день превратилась в старуху.
Мне никогда не нравилось просить о помощи. До Тедди я старалась никого не просить, даже если мне что-то было очень нужно, а потом страшно расстраивалась из-за того, что многого не могла. Но я знала, что Тедди нравилось помогать мне – ведь за это он получал лакомства. Он постоянно тыкался в меня носом в течение дня, пытаясь узнать, не может ли он что-нибудь сделать.
– Чего ты хочешь? Что я еще могу сделать?
– Ну хорошо, Тедди, принеси мне тапочки.
– Сейчас, Ма!
Мне нужно было поехать в больницу проверить горло. Предстояло глотать барий. Я уже проходила через это, но сейчас мне впервые предстояло поехать в больницу одной. В больнице меня охватил страх. Стыдно сказать, но я тряслась, как заяц. И была на грани нервного срыва. Только сейчас я поняла, насколько смелой делал меня Тедди. Когда он был со мной, сестры разговаривали с ним, и это меня успокаивало. Мне нельзя было сидеть в приемной рядом с простуженными людьми. Если бы я подхватила инфекцию, то моей слизистой пришел бы конец – я просто физически не могла кашлять и сморкаться. Поэтому я всегда сидела в отдельной комнате. Когда Тедди был со мной, я могла поговорить с ним, приласкать его или просто погладить. Но теперь пришлось сидеть в одиночестве, и стены буквально давили на меня со всех сторон.
Я чувствовала себя заключенной. Даже такая малость, как посещение туалета, без Тедди превращалась в мучение. Он давал мне свободу. Однажды, когда Тедди болел, мы отправились обедать в паб, и Питер крикнул мне из бара:
– Тебе не нужно в туалет?
Я страшно смутилась! Я хотела в туалет, но не могла пойти туда после того, как он спросил меня, словно ребенка.
Без Тедди я чувствовала себя уязвимой. Вспомнился тот момент, когда кто-то схватил меня за руку и повредил кожу на локтях. Самое страшное в ДБЭ – невозможность защитить себя. Если бы кто-то напал на меня, я не смогла бы ни оттолкнуть нападавшего, ни вырваться. С меня просто сошла бы кожа. Но с Тедди я чувствовала себя защищенной. Он ни разу ни на кого не набросился, но я знала, что рядом с ним я в безопасности. Я никогда не выходила по вечерам в одиночку, с Тедди же я могла пойти куда угодно и в любое время.