«Значит ли это, что вы впредь не намерены помогать жертве агрессии?» – спросил Сидс.
Я ответил, что, может быть, помогать будем в тех или иных случаях, но что мы считаем себя ничем не связанными и будем поступать сообразно своим интересам.
С [идс] начал вздыхать по поводу того, что шаги Англии всегда находят где-либо своих критиков и, что бы Англия ни делала, всегда кто-либо недоволен. Ему, Сидсу, очень неприятно встретить с моей стороны такое холодное отношение к заявлению Чемберлена, которое, по мнению посла, заслуживает лучшей оценки.
Я действительно принял посла очень холодно, выражая это не столько словами, сколько поведением, и от продолжения разговора уклонился.
АВП РФ, ф. 011, оп. 4, п. 24, д. 4, л. 152 -153.
Опубликовано: Год кризиса 1938—1939. Документы и материалы. В 2-х томах. – М.: Политиздат, 1990. – Документ №248.
79. Телеграмма временного поверенного в делах Франции в СССР Ж. Пайяра министру иностранных дел Франции Ж. Бонне
2 апреля 1939 г.
Вчера во второй половине дня посол Англии встречался с Литвиновым, которого он нашел расстроенным. Народный комиссар проявил некоторую досаду в связи с тем, что западные державы якобы не придали должного значения последним советским инициативам по эффективной организации коллективного сопротивления агрессии. Дважды Англия торопила СССР занять позицию – в первый раз, запросив, какую позицию он займет в случае, если будет нападение на Румынию, и второй раз, прося его присоединиться к совместной декларации. В обоих случаях СССР представил конструктивные предложения (о совещании) или проявил положительное расположение. Затем все прервалось. Отдавая себе отчет о трудностях английской дипломатии, Литвинов, однако, на основе некоторых данных поставил под сомнение реальную готовность западных держав договориться о выработке программы совместных действий с Советами.
Во время беседы народный комиссар вскользь высказал мысль о том, что в конечном счете политика изоляции может быть самой выгодной для СССР. Этой шуткой Литвинов, несомненно, стремился стимулировать усердие своего собеседника, но шутки Литвинова почти всегда указывают на альтернативные направления в ходе мыслей руководителей.
Некоторые сделанные мне народным комиссаром намеки передают в более или менее точной форме тот же недоверчивый настрой.
Правильно это или нет, но вспоминая о Мюнхене, СССР в некоторых отношениях находится под впечатлением, что его то приближают, то отстраняют, что с ним ведут игру и что даже у кое-кого может быть задняя мысль скомпрометировать его по отношению к Германии, с тем чтобы еще больше изолировать. Но если СССР, похоже, готов действовать совместно с другими державами и разделить риск, он не хочет подставлять себя и «служить громоотводом». Эта озабоченность выражена во 2-м пункте программы Сталина о задачах коммунистической партии (моя телеграмма №166) и в газетных статьях с требованием действий, а не заявлений со стороны западных держав.