Впрочем, если бы беспорядки продлились ещё день-другой, неистовая ярость толпы снесла бы любые убежища. Но на закате над древней землёй Ямато распахнул свои чёрные крылья ужас, загнавший обезумевших от страха людей в их утлые домишки.
Ужас выглядел как огромный двулезвийный топор, оноо, закрывающий небеса и мрачно нависающий над столицей. Чуть позже стало известно, что такие же чудовища зависли над всеми крупными городами Японии.
Один из столичных генералов от подобного зрелища, по-видимому, сошёл с ума, и отдал приказ открыть огонь по небесному топору из зенитных орудий, пулемётов и винтовок, развернув доверенные ему армейские части прямо возле казарм.
Естественно, пальба не нанесла сколь-нибудь заметного ущерба чудовищу, однако такое хамство не осталось без возмездия. Несколько огненных кроваво-красных капель скользнули вниз, выжигая солдат, офицеров и всё имеющуюся у них технику. От казарм и примыкающего к ним поля осталась лишь обугленная плешь.
Об этом происшествии по телеграфу сразу сообщили во все города Японии. С материком связи не было. Даже новомодное радио не помогло — весь эфир был забит треском, сквозь который не пробивались сигналы даже тех станций, что располагались на соседних кораблях. Всю ночь простые японцы таились в своих домах в страхе и темноте, опасаясь зажигать огни, а наутро…
Утром в понедельник "демонические топоры" исчезли, вернулись император с семьёй, члены правительства, начальник Генштаба и все прочие похищенные сутки назад. Приказы разлетелись мгновенно, армия вышла на улицы городов, чтобы навести порядок. Теперь людей, переживших самую ужасную ночь в своей жизни, требовалось сдерживать, чтобы они не устроили стихийный праздник. На первый взгляд, радоваться было нечему. Император, члены правительства, пэры, генералы и адмиралы выглядели потерянными, опустошёнными и какими-то надломленными.
К шестнадцати часам понедельника на закрытое заседание экстренно собрался весь парламент Японии. Перед депутатами и пэрами от имени императора с пространной речью выступил премьер-министр Окума. О чём говорилось на этом заседании, сторонней публике так и осталось неизвестно, но у многих из тех, кто выходил из здания в квартале Касумигасэки, в глазах стояли слёзы. Это было красноречивее любых слов.
На вечер понедельника Ёсихито пригласил послов Китая, европейских стран и американских государств и в присутствии их, членов правительства, адмиралов и генералитета принёс вассальную присягу "Императору всех асиров и государю Офира, Защитнику Истинной Веры, его небесному величеству Константину I".