Я не брал на себя труд быть вежливым и даже не попытался встать со стула при приближении к нашему столу Хили. Зато успел рассмотреть ее во всех подробностях.
Роб давным-давно вывел безупречную в своей точности формулу: длина ног девушки плюс длина ее юбки есть величина постоянная. За последние четырнадцать лет жизни мне довелось встретить лишь пару исключений, и Покахонтас была одним из них.
Когда она в своем темно-синем, как небо Эспаньолы, платье появилась на пороге зала ресторана, смолкли все голоса до единого. И пока она шла к зарезервированному для нас столику, не звякнул ни один бокал, ни одна вилка. Ее платье закрывало ноги на две ладони ниже колен, и оставляло открытым только левое плечо и руку. Так что лопающиеся от денег мужчины и их увешанные бриллиантами спутницы смотрели явно не на платье.
Я шел за ней и тоже, как идиот, пялился на узкую талию, которую можно было обнять ладонями, на волнующийся на округлых бедрах шелк, на узкие ступни, которые она ставила точно одну перед другой, как канатная плясунья.
Красное платье Хили едва-едва прикрывало пуковое отверстие. Идеально обесцвеченные волосы, идеально ровный загар, недавно подтянутая грудь, ни грамма лишнего жира. Жилистая, высушенная до состояния джерки[38], она была отлично натасканным марафонцем в беге за выгодной партией.
Она плавно опустила свой тощий зад на отодвинутый официантом стул, ослепительно улыбнулась Лине, а затем, словно приступая к главному блюду, перевела взгляд на меня.
Потешно было наблюдать, как на ее лице вдруг проявляется некая догадка, которая потом перерастает в узнавание, а далее в удивление. И наконец, в чистую, ничем не замаскированную злобу.
Взгляд Хили вернулся к Покахонтас. Она секунд десять ловила воздух раздутыми от силикона губами и явно искала в своем примитивном, как у никобарского дикаря, словаре подходящую для приветствия фразу.
Я забавлялся, придумывая их для нее. «Я съем твою печень», «я вырву твое сердце». Подходит? Прибереги эти оскорбления для меня, Хили. Сегодня вечером они тебе понадобятся.
Я попробовал «Шато Лафит» 1999 года и кивнул сомелье. Затем подождал, пока рубинового цвета жидкость переместится из пыльной бутылки в наши бокалы, и бросил льняную салфетку рядом со своей тарелкой.
— Итак, приступим.