После апельсинового кекса, коричных звездочек, имбирного печенья, булочек с кардамоном и шафраном, панфорте и медовых колечек мое воображение себя полностью исчерпало, так что я решила ограничиться самым простым и быстрым вариантом — печеньем мадлен.
Времени до прибытия обещанной шерифом машины оставалось немного, поэтому я вытряхнула готовое печенье из формы на большую фаянсовую тарелку, не дожидаясь, когда оно остынет.
Услышав хлопок входной двери, я невольно бросила взгляд на часы. Рабочий день у мамы еще не закончился, а сестра с подругами уехала всего час назад. Может быть, у нее что-то пошло не по плану?
То, что ситуация хуже, чем ожидалось, я поняла сразу, как только на пороге кухни появился Джокер. С первой нашей встречи я твердо соблюдала его требование и не приближалась к Логову. То, что он не подходил к дому прислуги, мне хотелось считать соблюдением с его стороны негласно установленного между нами правила. Теперь меня поставили перед фактом — правила устанавливает только Вилд ван Хорн. И только он их меняет.
Достав из бельевого ящика чистую салфетку, я прикрыла печенье и передвинула тарелку на середину стола. Затем засунула грязную форму в посудомоечную машину. Вся эта суета давала мне пару спасительных минут, чтобы собраться с мыслями. Зачем он пришел?
— О чем с тобой говорил шериф Келли?
Краем глаза я видела, что Джокер стоит, прислонившись плечом к дверному косяку, и сверлит меня привычным хмурым взглядом. Я могла бы выйти и не отвечать ему, но была одна небольшая проблема: он заслонял собой дверной проем. И двигаться с места не собирался. Поэтому я пожала плечами и снова вернулась к столу. Мне было чем еще себя занять. Например, отнести в кладовую муку и ванильный сахар.
За спиной раздались мягкие шаги, затем звук отодвигаемого стула и снова его голос:
— Я задал вопрос, Покахонтас. — А я не обязана на него отвечать. Не весь мир принадлежит тебе, Джокер, пора бы догадаться. Не дождавшись ответа, он продолжил: — Посмотри на меня, Лина.
И смотреть на него я была не обязана, но раз меня попросили вежливо… Я повернулась и сразу увидела, что переоценила вежливость Вилда — он сидел, по-хозяйски развалившись на стуле, и даже закинул ноги в черных сапогах на наш стол, который я всего десять минут назад начисто оттерла жесткой мочалкой. Желание разговаривать с Джокером улетучилось, словно его и не было. И смотреть на него тоже уже не хотелось.
— Убери ноги с моего стола, Вилд.
Его губы растянулись в издевательскую улыбку:
— Ошибаешься. Это мой стол. И мой дом. Здесь все принадлежит мне. Хочешь возразить, Покахонтас? Давай, говори.