Удастся ли им? Смогут ли они найти скрытную Ламию и заставить одну из ведьм открыть портал? Она нахмурилась во тьме своей палатки. Кто знает? Кто знает, переживут ли они вообще день, особенно, когда затмение вступит в силу?
Такая неопределенность. Люк разорвал бы ее на части, если бы она пришла к нему с такими неопределенными, ничтожными планами.
Когда она со вздохом легла на спину и закрыла глаза — Вайат забрал маленького Джейкоба с ее поддона и перенес его в свою палатку — то еще раз прокрутила ситуацию в голове, но так и не нашла решения.
***
Она была в своей комнате, лежа в постели под натянутым до подбородка одеялом. Маленький ночник на прикроватной тумбочке освещал небольшой круг слабым светом. На той же самой тумбе лежала открытая книга обложкой вверх. Стены комнаты вокруг были оклеены плакатами. Разного размера. Ярких цветов.
Окно было открыто, и в комнату залетал стрекот сверчков. Где-то недалеко она услышала гудок поезда. Один. Два. И еще два длинных гудка, чтобы сообщить, что он пересекает перекресток по пути через город.
Айзек. Грета всегда могла понять, когда у нее был один из таких снов. Он больше не мог ее обмануть, потому что она чувствовала гул электрического поля, которое могло поднять дыбом ее волосы.
— Что ты собираешься делать? — окликнула она. Она не могла его видеть — еще нет — но она не сомневалась, что он мог ее слышать.
Его дыхание вдруг коснулась ее шеи, теплое и мягкое, словно он лежал рядом с ней. Ее сердце заколотилось, и она сжала пальцами накрахмаленные хлопчатобумажные простыни, пахнущие лимонным смягчителем и кажущиеся такими реальными.
— Покажись, — попросила она, задерживая дыхание.
«Я думал, что ты не хотела больше меня видеть.»
Он соблазнительно шептал своим хриплым голосом.
Самоуверенный придурок.
Она отвернула голову в сторону, но не смогла ускользнуть от него, и тут же почувствовала мягкое прикосновение его пальцев, прослеживающих линию ее челюсти, шеи, плеча. Бесспорно его запах наполнил ее легкие, но он все еще был невидим.
— Прекрати, — прошипела она, вытянувшись по струнке.
Она услышала его долгий вздох, но давление ослабло, а потом исчезло.
— Сперва моя школа, теперь моя спальня. Почему? — она моргнула. — Почему здесь?
«Как еще я могу быть рядом с тобой? Кроме того, мне нравится видеть тебя такой. Ты… нежная здесь.»
Рассердившись, она откинула стеганое одеяло в сине-оранжевых зигзагах и вскочила с кровати к окну, где тонкие занавески слегка развевались на ветру. Она поднесла руку к раме, поймав свое отражение в стекле.
— Ты не можешь продолжать делать это со мной. Оставь меня в покое.