Растерянная Настенька покорно потянулась к пуговкам.
– Нет! – закричал Мерзляев. – Не оскверняйте святого! Не здесь! И не сейчас!.. Завтра, после ужина! Я хочу дать вам время, чтобы вы успели меня хоть чуточку полюбить. Обещайте мне! Успеете?
– Попробую, – обреченно сказала Настенька. – А как же все-таки насчет папеньки?!
– Боже, как вы все меркантильны! Выпущу я завтра вашего родителя! Целым и невредимым! Но любить-то меня прошу не за это!.. Помните, как у нашего незабвенного классика сказано: «А ты, невинная, ты рождена для счастья. Беспечно верь ему, летучий миг лови: душа твоя жива для дружбы, для любви, для поцелуев сладострастья!» – Мерзляев побледнел и неожиданно перешел на прозу: – Покиньте меня немедленно! Я могу с собой не совладать!
Он заскрежетал зубами и отвернулся. Настенька поспешно выбежала из кабинета. Оставшись один, Мерзляев еще несколько секунд задумчиво слушал музыку, доносящуюся из-за стены, потом вздохнул, взглянул на часы и, подойдя к двери в соседнюю комнату, приоткрыл ее.
В комнате музицировали двое: жандарм играл на скрипке, за роялем сидел человек в штатской одежде.
– Концерт окончен!
– Слушаюсь! – гикнул жандарм. Он убрал скрипку в футляр и, обратившись к аккомпаниатору, скомандовал: – Встать! Руки назад! Шагом марш!
Пианист выполнил приказ и, позвякивая кандалами, тихо пошел впереди жандарма…
О бедном гусаре замолвите слово,
Ваш муж не пускает меня на постой.
Но женское сердце нежнее мужского,
И сжалится, может, оно надо мной.
Я в доме у вас не нарушу покоя,
Скромнее меня не найти из полка,
И если свободен ваш дом от постоя,
То нет ли хоть в сердце у вас уголка? –
тихо напевал Плетнев старинный романс.
В зале офицерского клуба гусары коротали время. За ломберным столом играли в бридж, стучали бильярдные шары, дым от трубок плавал по комнате.
Около Плетнева за большим круглым столом сидели несколько гусаров с мрачными лицами. Несмотря на то, что стол явно предназначался для трапезы, на нем не было ни тарелок, ни рюмок, ни бутылок, ни кушаний.
В залу вошел полковник Покровский, поздоровался с подчиненными, приблизился к столу:
– По какому поводу пирушка намечается? Офицеры переглянулись.
– День рождения у Лыткина! – сказал наконец Симпомпончик.
– Поздравляю! – Полковник сердечно протянул руку.
– Благодарю, господин полковник! – Прапорщик встал, ответил на рукопожатие. – Только он у меня завтра…
– Чего ж сегодня собрались?
– Завтра не до того будет! – подавленно ответил прапорщик. – Завтра не день рождения – день смерти. Спасибо вам за подарок, господин полковник!