— Сними, — потянув за низ футболки, попросила Кира, оторвавшись от моих губ.
Я выполнил ее просьбу. Она толкнула меня назад, и я лег на спину. Ее ручки заскользи по моей груди, нежно лаская и изучая. Несмелые прикосновения быстро переросли в настоящую ласку, которая возбуждала и заставляла кровь бежать быстрей.
— Твоя очередь, — произнес я, потянув за край ее туники.
Кира только хмыкнула и тут же стянула ненужную вещь, ни капли не смущаясь, что, скорее всего, было заслугой алкоголя.
Мой взгляд неторопливо прошелся по красивой открытой шее, изящным ключицам, маленькой, но упругой и аппетитной груди и плоскому животику.
— Маленькая, но такая красивая, — прошептал я, снова принимая сидячее положение.
Новый поцелуй не заставил себя ждать. Я обхватил руками ее личико и жадно стал ласкать податливый ротик, подбородок, нежную кожу шеи.
— Я же не в твоем вкусе, — с придыханием прошептала Кира, откидывая голову назад.
— Не в моем, но я безумно тебя хочу, — прошептал я в ответ, и резко, крепко прижал ее ближе к себе, давая почувствовать мое желание. — Видишь, что ты со мной делаешь?
— Пока только чувствую, — хитро ответила Кира.
Никакое количество алкоголя не могло подействовать на мои примитивные мужские желания. Я был в полной боевой готовности, и она заводила меня все больше.
— Хочешь посмотреть?
— А можно? — почти застенчиво спросила Кира.
О! Дайте мне сил! Я не могу воспользоваться ситуацией и взять ее вот так, пьяную, не понимающую, что она творит.
— Нет, — сумел выдавить я из себя, чувствуя потребность в ней. — Не сегодня.
— Почему? — надув губки, протянула Кира.
— Ты пьяна, — ответил я, отводя о себя ее ручки.
Я осторожно, насколько это возможно в моей ситуации, ссадил ее с себя и, пошатываясь, встал на ноги.
— Спи, — хмуро бросил я и поплелся в ванную.
Холодный душ немного отрезвил меня и сбил огонь желания, что она невольно разожгла. Когда я вернулся в комнату, Кира уже сладко спала, зарывшись в подушки и одеяла. Сил, чтобы отнести ее в кровать не было, да и самому не хотелось. Поэтому я лег рядом с ней, притянул к себе в объятья ее маленькое хрупкое тело и уснул.
О, как болит голова! Это ж как надо было бухать, чтобы так себя чувствовать?! Я попыталась открыть глаза, но яркое солнце тут же меня ослепило, отдавшись в голове новой волной боли. В горле пересохло, тошнота подступала к горлу, но сил встать и куда-то пойти — не было.
— Пей — раздался бодрый голос Алекса над ухом.
В руку мне сунули холодный стакан, и я залпом его осушила. Вода, минеральная, солененькая!
— Лучше?
— Угу, — ответила я и кое-как разлепила глаза.