От одних таких слов она задрожала еще больше, а я лишь довольно усмехнулся. Мне понравилась ее реакция на мои слова — она не испугалась и не возразила, что говорило о том, что она хочет меня так же, как я ее.
— Не упрямься, — попросил я, касаясь ее сомкнутых губ кончиком языка.
— Да пошел ты, — продолжала фыркать Кира, скорей из вредности, чем по причине сопротивления.
А я усмехнулся, резко раздвинув коленом ее ножки. Рука выскользнула из-под майки и легла на развилку на бедрах. Кира судорожно вздохнула, когда я провел ладонью по ее горячей плоти под тонкими брюками от пижамы. Она окончательно перестала вырываться и расслабилась подо мной. Я тут же отпустил ее, чтобы второй рукой начать ласкать ее уже податливое тело. Одна рука продолжала по-хозяйски поглаживать ее киску, а вторая задрала на ее теле маячку, чтобы мои губы беспрепятственно прижались к ее упругим холмикам груди. Кира уже добровольно запустила пальчики мне в волосы, чтобы крепче прижать к себе.
— Кира, — протянул я ее имя, зная, как ей нравится слышать его из моих уст, касаясь губами и языком ее твердого соска.
Она приглушенно застонала, потянув на плечах мою футболку. Я приподнялся на колени и тут же стянул ее. За ней на пол полетела и ее майка и пижамные штаны, оставляя ее в одних трусиках.
— Закрой дверь, — сумела прошептать Кира, проводя взглядом по моему телу.
Я запер дверь и выключил свет, погрузив комнату в темноту. И хотя я бы предпочел свою спальню этой узкой кровати, но все же, не смог взять себя в руки, чтобы сразу повести ее к себе. Сначала нужно кое-что удовлетворить, а иначе я просто взорвусь от похоти.
По пути к кровати расстегнул ремень и снял джинсы. Кира встала на колени на кровати и осторожно коснулась губами моего живота. Ее влажный ротик не давал покоя, но я не торопил ее, позволяя удовлетворить ее любопытство. Одной ручкой она обхватила мою плоть, а другой обнимала за талию. Ее пальчики с любопытством изучали меня, пока я не отвел ее ладошку в сторону, поскольку еще немного, и я не выдержу. Я вновь уложил ее на кровать и стянул последнюю деталь туалета. Пальцы тут же коснулись нежных лепестков ее женственности, влажных и горячих.
— Ммм, и чего ж ты так долго сопротивлялась, если так хочешь меня? — промурлыкал я ей на ушко, скользнул пальцем в ее лоно.
— Чтобы…жизнь медом…не…казалась, — с придыханием ответила моя девочка, подаваясь бедрами навстречу.
— Она и так не сахар, а ты еще больше ее усложняешь, — прошептал я, все быстрей двигая в ней пальцем.
— Чем же? — прохрипела Кира.
— Своим глупым сопротивлением. Ты хочешь меня, так почему упорно стараешься этого не показывать?