Моргенс расхаживал в дальнем углу комнаты, под перекосившейся картой звездного неба, на которой звездные точки были тонкими линиями соединены так, что получалась фигура странной четырехкрылой птицы. Неожиданно он торжествующе присвистнул и начал рыться в куче хлама, как земляная белка весной. Фонтан манускриптов, ярких клочков ткани и миниатюрной посуды со стола для гомункулусов взвился в воздух позади него. Наконец он выпрямился, торжествующе сжимая в руках большой ящик со стеклянными стенками. Пробравшись к столу, доктор водрузил на него стеклянный куб, и, по-видимому наудачу, снял с полки пару склянок.
Жидкость в одной из них была цвета закатного неба за окном и нежно пахла ладаном, другая была до краев наполнена чем-то синим и тягучим. Моргенс вылил содержимое обеих склянок в ящик. Смешавшись, жидкости немедленно стали прозрачными, как горный воздух. Доктор вскинул руку в победном жесте, как бродячий фокусник, и наступила короткая пауза.
— Лягушки! — приказал он, шевельнув пальцами. Саймон ринулся вперед, вытаскивая из карманов куртки двух своих пленниц. Доктор взял их, и, размахнувшись, бросил в куб. Удивленные амфибии плюхнулись в прозрачную жидкость, опустились на дно, и затем энергично принялись обследовать свой новый дом. Саймон рассмеялся от изумления и восторга.
— Это вода? — спросил он.
Старик обернулся и посмотрел на него веселыми глазами.
— Более или менее, более или менее… Так! — Моргенс запустил длинные скрюченные пальцы в редкую бахрому своей бороды. — Так… спасибо тебе за лягушек. Я думаю, что уже знаю, что с ними сделаю. Совсем безболезненно, может быть им даже понравится, хотя я сомневаюсь, что они согласятся носить сапоги.
— Сапоги? — удивился Саймон, но доктор уже снова суетился, спихивая груду пожелтевших карт с низкого стула. Кивком он предложил Саймону сесть.
— Ну, молодой человек, что бы вы хотели получить в качестве честного гонорара за свой титанический труд? Пару монеток? Или может быть тебе симпатичен этот милый коциандрилес? — Посмеиваясь, доктор размахивал мумифицированной ящерицей.
Саймон заколебался было, потому что ящерица прекрасно подходила для изготовления маленького сюрприза в корзине с бельем новой девушке Эфсебе, но у него были другие планы. Впрочем мысль о горничных и уборке повлекла за собой другую — что-то он должен вспомнить или сделать. Саймон раздраженно отогнал неприятное воспоминание.
— Нет, — сказал он наконец. — Я хочу послушать истории.
— Истории? — Доктор шутливо наклонился вперед. — Тебе бы лучше пойти на конюшню, к старому Шему, раз уж ты интересуешься такими вещами.