На съемках в Lacoste я снова натолкнулась на Самуэля Дрира, и все прошло просто замечательно. Целый день мы провели притворяясь, что занимаемся спортом в сине-белых полосатых спортивных костюмах, кроссовках, бейсболках и солнечных очках. Я примерила спортивный костюм 36-го размера, и он оказался для меня слишком большим, несмотря на то что мой вес составлял чуть более 50 килограммов. Я внимательно рассмотрела свое тело в огромном зеркале в раздевалке: нет ни щек, ни груди, ни живота, ни ягодиц. Мои ноги разделял большой зазор. Я видела перед собой чрезвычайно худую и решительно настроенную девушку, которая полностью контролировала свое тело, свой аппетит, свой вес и свою жизнь. И теперь я вдруг решила все это разрушить.
За обедом вместе с технической командой я поела всего понемногу, как делали они. Ассистентка с восхищением наблюдала за тем, как я подчищала свою тарелку, «Так, значит, это правда? Действительно есть такие девушки, которые могут есть все подряд и не поправляться? Надеюсь, ты понимаешь, Виктуар, какая ты счастливица?» Ой, просто заткнись!
* * *
Начиная с 26 ноября ситуация стала действительно меняться. Фло позвонила мне, сказав, что какой-то турецкий журнал зарезервировал меня для фотосессии, которая должна была проходить в Уэльсе. «Ты вылетаешь завтра и возвращаешься двадцать девятого, как раз успевая на самолет до Нью-Йорка». Я не хотела никуда лететь – мне было наплевать на турок, их журнал и Уэльс, поэтому я решила остаться дома. Поскольку это был мой первый отказ от работы за все это время, мама взяла телефонные переговоры с Фло на себя: «Ты должна понять, Флоранс, она очень устала. Ей нужен небольшой отдых».
Возможно, Фло была вне себя от ярости. Тем хуже для нее. Утром 27-го числа она оставила мне еще одно сообщение: «Прекрасные новости, Виктуар! Ты летишь в Майями на фотосессию для Fendi, которую будет проводить австралийский фотограф Бенни Хорн. А потом и для журнала Wonderland, но это пока под вопросом. Я уже договорилась с Silent: я сама буду заниматься твоим перелетом между Майами и Нью-Йорком, чтобы ты гарантированно попала туда первого декабря, как запланировано». Я разрыдалась прямо в присутствии Алекса, который только что вернулся домой и никак не мог понять, что происходит: «Ты плачешь, потому что тебя заставляют лететь в Майами?»
Перед тем как начать собирать чемодан, я позвонила Софи, чтобы отменить нашу с ней встречу в Париже в тысячный раз. «Софи, мне очень жаль, но я не смогу завтра прийти». – «Ты что, шутишь?» – «Нет, я улетаю в Майами». – «Понятно. Желаю приятного путешествия», – и она повесила трубку. В тот вечер Лео пришел ко мне в спальню и забрался в мою кровать. «Не переживай, Вик, ты справишься». Я сказала ему по секрету, что, хотя папа с мамой еще ничего не знали, я приняла решение уйти из этой ужасной профессии, которая сводила меня с ума и которая больше чем что-либо другое убивала мой мозг. «Я не верю, что такое возможно, – сказал он. – Ты прекрасно знаешь, что твой мозг нельзя убить». Сквозь всхлипы я объяснила ему, что только что потеряла свою лучшую подругу, что не могу прочитать больше даже статьи в газете. Сказала, что я постоянно живу в страхе и что больше не хочу постоянно чувствовать себя голодной, одинокой и окруженной людьми, которые ждут от меня взрослых поступков, а потом обращаютсяь со мной как с ребенком, как с неодушевленным предметом, как с бельевой вешалкой. «Ты не вешалка, Вик. Ты самая красивая девочка в мире. И что бы ты ни решила, мы всегда будем сильно тебя любить».