, расположенного в одном из самых крутых районов Сохо. Проще говоря, собрал нас всех поговорить, потому что в действительности все пришли со своими контейнерами с салатами, купленными в
гастрономе рядом с его домом. Надо признать, что так было намного проще, потому что мы могли следить за тем, что едим, и не поддаваться искушению и увиливать от диеты. Я приехала первая и, когда он открыл дверь, была ошеломлена. Не знаю, зарабатывал ли он столько денег благодаря модельному бизнесу, чтобы приобрести такую квартиру, но место было просто умопомрачительное: огромная светлая гостиная с выходом на таких же размеров отделанную тиковым деревом террасу, с которой открывался восхитительный вид практически на весь Манхэттен. «Посиди тут, пока я приму душ». Сказав это, он тут же начал раздеваться прямо в моем присутствии. На какой-то момент я почувствовала себя очень неловко, и, успев только заметить, что под его льняной рубашкой скрывался весьма накачанный торс, я вылетела на террасу, не оглядываясь назад и надеясь, что другие скоро приедут.
Конечно, ничего не произошло. Эмиля явно забавляло мое смущение. А я тут же вспомнила, насколько неловко чувствовала себя, когда всего несколькими неделями ранее приехала впервые в захудалую студию Гилада в Париже. Казалось, прошла целая вечность. Я не знала до конца этот мир, но то, что я успела заметить, окончательно убедило меня в необходимости держаться подальше от этого странного окружения, наполненного всякого рода сомнительными типами, рыщущими хищниками и запрещенными веществами. Я чувствовала себя как маленькая девочка, которую случайно катапультировали в мир взрослых людей. Поэтому, когда два часа спустя все закончили свой аперитив (пепси макс в моем случае) и Людмила объявила о том, что все отправляются на вечеринку к Квентину («Надеюсь, ты прихватила купальник, Виктуар? Увидишь, у него потрясающая квартира с бассейном на крыше дома. Там устраивают просто сумасшедшие вечеринки…»), я отказалась от приглашения. Я была совсем не готова к «сумасшедшим вечеринкам» на крышах нью-йоркских домов. А самое главное, у меня не было на это никакого желания. Я чувствовала себя замерзшей и уставшей и страстно желала отправиться домой, чтобы позвонить маме.
Я ужасно скучала по ней. Мы обе считали дни, когда я вернусь в Париж. Время тянулось нескончаемо. Весь день мы обменивались сообщениями, а вечера напролет проводили, болтая по телефону, до той самой минуты, пока таблетка снотворного не начинала действовать. У меня ныли и болели ноги, желудок, а самое главное, вся кожа, и с каждым днем это становилось все невыносимей. Когда вечером я ложилась спать, мне казалось, что у меня разрывается вся спина, как у змеи, сбрасывающей свою кожу.