Мне пришлось сражаться даже за это: Себ планировал для меня прямой перелет сразу до Милана. Я была готова убить его тут же на месте, но вместо этого я спокойно сказала, что если не будет так, то я вообще бросаю все это дело. Изначально он мне не поверил, но потом понял, что я не шутила, и – о чудо из чудес – то, что было «совершенно невозможно, дорогая, потому что это очень сложно», вдруг стало легко выполнимым. Надо было запомнить подобный прием на будущее.
Когда я приземлилась, мама с папой уже ждали меня в аэропорту. Как же я была рада снова увидеть их, и насколько мне повезло, что у меня были такие родители! Мальчишки были дома. Я действительно их очень сильно любила. Я распаковала чемодан и вручила каждому по небольшому подарку, которые, на мой взгляд, должны были им понравиться. Алекс посмеялся над моими кудряшками, оставшимися после показа коллекции Лэнга, который велел всем нам заплести африканские косички. Он также показал мне результаты поиска по моему имени в Интернете – это было безумие! Я снова увидела фотографии с показов, но самое главное, прочитала то, что люди писали обо мне. «Подожди, пока увидишь самый крутой комментарий», – сказал Алекс и показал одну запись, где кто-то говорил, что я похожа на мужчину, и называл меня «йети с подиума», потому что на фото были видны все мои волоски. Был и другой комментарий от какой-то совершенно незнакомой девушки, которая утверждала, что знала меня и что я «всегда была стервой». Алекс находил это весьма забавным, но он не понимал, насколько сильно это ранило меня. Я приняла решение никогда не искать информацию о себе в Интернете и попросила своих близких не рассказывать о том, что люди пишут обо мне.
Мой маленький Лео обнял меня раз тысячу, а Пушинка уткнулась своей мордочкой мне в нос, положила лапы на плечи и промурлыкала всю ночь. Было здорово снова оказаться дома, откуда опять уезжать мне не хотелось совсем.
Я не хотела ехать в Милан. Это было слишком тяжело, слишком быстро и толкало меня только на одну мысль – бросить эту профессию.
* * *
Мой чемодан собрала мама, потому что я сильно расплакалась и не смогла заставить себя сделать это. Она пообещала сделать все возможное, чтобы приехать ко мне в Милан, напомнив, что мы расстаемся всего на несколько дней. К тому же между Миланом и Парижем не было разницы во времени, так что мы могли звонить друг другу намного чаще. «Сегодня восемнадцатое число, моя дорогая. Всего-то одна неделя. Уже двадцать пятого ты будешь на парижской Неделе моды. Тогда-то мы точно будем всегда рядом, и все будет чудесно, вот увидишь. Мы все сможем делать вместе». И я уехала в Милан. Настроение было отвратительное, а в голове – полный беспорядок. Я ужасно злилась на себя за то, что никак не могла принять решение, хочу ли связывать свою жизнь с этой профессией.