Я была опустошена.
На следующем кастинге я была, пожалуй, единственной моделью не из России. Я ждала своей очереди часами в этом улье злорадствующих блондинок, высмеивающих всех, кто был не из их команды. В тот момент, когда меня наконец пригласили и я подошла к директору по кастингу, он разговаривал со своей ассистенткой, так что никто из них двоих даже не обратил на меня внимания. Я положила на стол перед ними свое портфолио, но они так и не прервали свою беседу. Я прошлась туда-сюда, потом вернулась к столу. Они продолжали меня игнорировать. Я подумала, может, стоило их прервать, привлечь их внимание и в ненавязчивой форме спросить, не нужно ли мне сделать еще один проход. Но у меня больше не было ни смелости, ни сил. Я взяла свое портфолио обратно и ушла в полном убеждении, что они меня не видели и я только зря потеряла время. Себ подтвердил мои догадки на следующий день: они были крайне удивлены тем, что я не появилась на кастинге! Был ли где-то предел такому хамскому отношению?
Я должна была заехать еще на одни кастинг перед возвращением в отель, где, как я надеялась, меня ждало сообщение о скором мамином приезде. Мы сидели все вместе за огромным столом в мрачной переговорной комнате, в полной тишине, в ожидании, пока откроется дверь и девушек группами начнут запускать внутрь. Час, два, три, почти четыре. В какой-то момент я поняла, что больше не могу этого выносить. Мне не помогала даже записанная Алексом музыка, которая по кругу звучала в моих наушниках. Я не могла избавиться от этого комка в желудке, который таскала за собой повсюду с кастинга на кастинг, поэтому я встала, чтобы немного размяться. Все мигом уставились на меня, как будто я совершила страшнейший из грехов. А я просто продолжала ходить взад и вперед, надеясь, что хоть что-то наконец произойдет в этой комнате – и в моей жизни. Я не понимала, как можно провести остаток своих дней, часами ожидая, что кто-то соблаговолит посмотреть или выбрать тебя; что кто-то будет обращаться с тобой хуже, чем с животным, с неживым предметом, с вешалкой; что кто-то будет использовать тебя, ничего не давая взамен, разве что немного денег.
Я даже не заметила, как начала плакать. Лишь уловив пренебрежительный взгляд со стороны других девушек и триумфальную ухмылку в глазах русских «наемных убийц», я поняла, что нахожусь на грани срыва.
Я вытерла глаза, и когда двери распахнулись, чтобы впустить следующую девушку, я просто взяла и прошла внутрь. Никто не протестовал. Меня попросили надеть красивое длинное платье с вуалью, и с каменным лицом и все больше закипающим внутри меня гневом я стала дефилировать для «высокого жюри». Я сделала небольшой круг и оказалась снова напротив директора по кастингу, который попросил меня переодеться в другое платье. Я отказалась, сказав, что одного наряда будет более чем достаточно. Они просто не поверили своим ушам.