— Ручная обезьянка Катарины… Очень приятно… Я раздавлю сначала тебя, — промямлил он куда-то вниз.
А потом вскочил на ноги, сжал руку в кулак, выставил вперёд, и перстень выстрелил непрерывным, алым лучом в Ленца. Луч поразил в грудь, проникая внутрь, колени подогнулись, и он рухнул на них. Скулы сжимались, из глаз брызнули слёзы, но боль терпел героически, кривя лицом. Крепко зажмурился. Попытки справиться с лучом самостоятельно проваливались. Катарина призывала остатки сил, но их не осталось, а нить связи с вселенной стала совсем прозрачной. Ещё секунда, и она лопнет. В дверях появился Мун, призванный Ленцем мысленно. Он выставил вперёд ладони, и материя изменилась. Молекулы разомкнулись, отцепляясь, и рука Николаса растворилась. С диким криком он схватился за плечо, из которого фонтаном хлестала кровь. Перстень гулко упал на землю, луч прервался. Николас не раздумывая схватил его здоровой рукой, вертанулся на месте и исчез, используя нечто похожее на её возможности перемещения. Дом больше не был под гнётом, и она сразу ощутила это. Нить связи чуточку окрепла, и смерть сделала шажок назад. Долина ликовала, возвратив назад добрую и справедливую хозяйку. Мартин поднял на руки, тяжело дышал. Объятия показались цепкими, хоть она и была близка к обмороку, чувствуя касания с притуплением. Карен помогла Ленцу подняться. Они переместились в её любимый зал, где через несколько часов, согреваясь в кресле у огня, почувствовала себя человеком: полноценным, напитанным жизненной силой. Слабость, конечно, никуда не делась, но и умирать она больше не собиралась. Ленц восстановился ещё быстрее, и для волнений не было места. Приятный запах возвестил о приближающемся ужине, любимом пироге, и о том, что дом опять принадлежит только ей.
Она наслаждалась ощущением целостности и сытости. Стены вновь пели от радости, дом выглядел богато, трещины залатались, свежая краска засияла на солнце. В холле появилась картина сражения, на которой красовался всесильный и беспощадный Ленц ровно до того момента, пока не упал на колени. Дом щадил его чувства, как и сама Катарина. Они сидели в «бархатном» зале, ожидая, когда остальные подтянутся. Произошедшее необходимо было обсудить и составить план действий. Друзья обожали выверять каждый шаг, учитывая последствия, а ей, наоборот, нравилось действовать спонтанно. По крайней мере, ещё ни разу метод не подводил. Она украдкой взглянула на него, опустившего голову. Заострённый, как и у отца, нос, неестественно выделялся на общем фоне. Несколько седых волосков пролегли в густой, чёрной, как у матери, шевелюре. Пересела поближе и легонько коснулась руки.