Солнце садилось. Окрашивало все в теплые, оранжевые цвета… И не успела я подумать, какое оно большое и ласковое, меня уже дернули за руку.
Гера стоял и смотрел на меня. Я опешила. Он иногда и голову не мог повернуть в мою сторону, глаза испуганно отводил, а тут осмелился?
Он странно улыбался. Я вдруг поняла: НЕ ХОЧУ, чтобы он приближался. Да, пусть смотрит, пусть прикасается спиной к коленям, но большего НЕ НАДО! Резко перевернулась на спину, вжалась в стенку вагона, словно собираясь обороняться, и уставилась прямо на него. Что тебе нужно?
В глазах его больше не было смущения, наоборот, он улыбался будто собирался издеваться.
— Закрой глаза и открой рот, — сказал Гера.
Я расслабилась. Он всего лишь хотел накормить меня шоколадкой, которые девчонки не знали, куда деть. Не так и страшно. Замотала головой.
Из-за спины Гера показал мне ложку, в которой лежал кусочек, потекшего от жары шоколада. Я представила, что сейчас оближу эту ложку. А если получится некрасиво? Протянула руку, чтобы взять шоколад, но Гера не дал.
— Открой рот, — убрал он ложку подальше.
Я кинула на него недовольный взгляд, но эта игра начинала мне нравиться. Гера не сможет уйти, пока не скормит мне шоколад, а значит, будет выдерживать все мои эмоции и взгляды. Я потянулась еще раз. Если облизывать, то хотя бы не из его рук!
Но Гера снова не дал мне ложку. Я демонстративно проследила за ней взглядом, снова изображая недовольство. Это как будто придавало ему уверенность.
— Открывай! — снова повторил Гера, и я смиренно отвела глаза в сторону, приоткрыла рот и вздохнула.
Ложку я захватила губами, медленно провела по ней, стараясь сделать это как можно красивее.
Доволен?
Я взглянула на него исподлобья, но Гера почему-то резко изменился в лице. Он ничего не сказал, не насладился победой, а зачем-то быстро сел на нижнюю полку, пропав из моего поля зрения.
Я что, так ужасно выгляжу? Перевернулась обратно на живот. Ну, чем? Чем я опять его испугала?
Иногда реакция парней была настолько не понятна! Он же мог еще постоять, спросить, вкусно ли, поприкалываться…
Я снова высунула голову в окно, но солнце больше не радовало.
— Мы приезжаем около девяти, — объявил всем Владимир Николаевич.
Я слезла с полки, собирать вещи еще рано, взяла Юлькин тетрис и начала складывать фигурки.
— Получается? — вдруг Владимир Николаевич обратился прямо ко мне.
Я так убедила себя, что он не может меня замечать, вернее, меня замечать нет никакого смысла, что удивленно вскинула на него глаза. А он улыбался. Я поняла, что минут пять он наблюдал за моим лицом, когда безуспешно пыталась собрать кубики, терпя поражение одно за другим.