— А нас не волнует! Мы хотим нормальных условий!
— Вы устали, перенервничали. Вам здесь обязательно понравится.
Я поражалась его выдержке. Моя мама давно бы уже дала всем по мозгам. Как треснула бы указкой по стенке, все бы и успокоились…
— Мы объявляем бунт!!! — заявила Машка
— Давайте соберемся в холле и обсудим, — Владимир Николаевич был абсолютно невозмутим. — Мальчики тоже должны участвовать.
А он умный… Мальчики…
— Как хотите, но мы от своего не отступим!
Мы все направилась в холл, а я не представляла, как девчонки с тем же напором смогут выступать при парнях.
Холл оказался большой комнатой с серым ковролином и с теми же детсадовскими стульчиками по периметру. Я представила на них парней. Ладно, мы девчонки. А они-то по 180 и выше.
Парни молча вышли из своей половины и встали поодаль. Антон, Рома, Гера, остальные за ними.
Антон с отрешенным видом стал слушать девчачьи визги, показывая, что терпеливо ждет окончания спектакля. Рома невозмутимо принимал все, что бы ни происходило, а Гера испытывал совершенно другие желания. Он вообще не интересовался происходящим. Я случайно встретилась с ним взглядом и почувствовала пульс в области легких.
— Мы будем ночевать здесь, пока нас не переселят! Мы будем ночевать в холле! — кричала Юлька.
И я уже нарисовала картину: все спят вповалку…ночь… темно… Гера окажется рядом со мной. И что делать? Мы явно не будем спать…
Я чуть отступила назад, понимая, что сейчас он следит за каждым моим шагом. Требования, истерики, визги, крики, одни и те же увещевания Владимира Николаевича вдруг стали фоном для меня, и на этом фоне я смотрелась как нельзя лучше. Юлька плакала, ее глаза некрасиво покраснели. Наташка выкрикивала требования голосом, который из капризного стал омерзительным. Даже Ирочку перекосило, она потеряла свою симпатичность. Быть спокойной среди обезображенных истеричек!!! Что может быть лучше?!
Я сделала еще шаг назад и села на стульчик. То и дело поднимала на Геру глаза, но смотрела не в лицо, а просто, рассеянно, на тело. Поморщилась от визгливого выкрика.
— Ты чувствуешь? — спросила его мысленно.
— Чувствуешь, — ответила за него. — Ты должен это чувствовать. И ты будешь помнить меня всю жизнь. Постоянно.
Гера казался растерянным, хотя я видела только его темный силуэт на фоне желтых электрических лампочек.
— Ты будешь помнить меня всегда, — продолжила ему внушать. — Всю жизнь.
Девчонки своего не добились. Они сдались. Сначала на их лицах проступила усталость, а потом желание просто пойти спать.