— Этот парень… — пробормотала я, плюхаясь на одеяло. — …всегда заглядывает, когда меньше всего этого ждешь. Неужели все межпространственные существа так раздражают?
Зарак сел рядом со мной, затем повернулся ко мне и улыбнулся.
— Хочешь узнать секрет?
— Конечно, — ответил я.
— Я межпространственное существо, — сказал он, подняв бровь.
— Не правда! — я действительно не могла понять, как Кептин и Зарак могут быть похожи. — Почему ты мне не сказал?
Зарак пожал плечами.
— Это никогда не всплывало в разговоре.
— Так что, ты можешь просто… ты можешь делать то, что делает Кептин? Прыгать в разные измерения?
— К сожалению, нет. Подозреваю, что я лишь частично межпространственное существо. Может быть, только один из моих родителей был им, я не могу сказать точно. Я их не помню. И не все межпространственные существа могут делать то, что делает Кептин. Существует много различных рас межпространственных созданий, все со своими особыми способностями. Я не могу лично путешествовать между измерениями, но я могу перетаскивать вещи. И если я постараюсь, то смогу освобождать их.
— Я ничего не понимаю. Можешь показать? — попросила я.
— Конечно, — ответил Зарак, загадочно улыбаясь. Потом он закрыл глаза и протянул руку, и в ней появился большой пурпурный цветок, это напоминало таинственные папки Кептина, которые появлялись и исчезали в воздухе.
Он протянул мне цветок, и я перевернула его на ладони.
— Ты, должно быть, шутишь, — выдохнула я, совершенно очарованная этой новой информацией о Зараке. Потом он взял цветок обратно, протянул руку, закрыл глаза, и цветок исчез, как будто его никогда и не было. — Куда он делся? Как ты это делаешь?
— Я мог бы попытаться объяснить тебе, — сказал он, — но не думаю, что это поможет тебе понять. По сути, это своего рода межпространственный телекинез. Мой разум уплывает куда-то еще, и я могу переносить объекты между мирами, между измерениями.
— Да, ты прав. Я все еще не понимаю, — сказала я. — И как же межпространственный таинственный человек может быть усыновлен королевой другой планеты? — спросила я.
— Это долгая история, — ответил он. А потом он рассказал мне.
Зарак не помнит ни своего раннего детства, ни своих настоящих родителей. Его первые воспоминания были о жизни на пыльной, засушливой планете, окруженной другими маленькими детьми. Они спали на койках, в грязных комнатах, и два раза в день их кормили объедками большие люди с оружием.
— Это был какой-то приют? — спросила я, прикоснувшись к его руке.
— Нет, все было гораздо хуже. Это была шахтерская колония, состоящая исключительно из детей. Мы были вынуждены работать весь день, каждый день, и если нас ловили на отдыхе, нас били, — сказал он, понизив голос.