— И что за способности у твоей подруги? — мне стало очень интересно, ведь ни о каком даре со сцены на арене никто не говорил. Специально, чтобы не могла составить мне конкуренцию?
— Прогнозирование. Она может предугадать успех любых начинаний, с поразительной точностью сказать: выгорит ли дело или нет, и что предпринять для положительного результата, — не без гордости поделился фелио.
— Вот как! Наверное, она сразу увидела меня в победителях, с таким-то покровителем, — снова закипала от ярости при мысли о подлом аферисте.
— Гарен делает доброе дело. Ты просто пока не понимаешь, но к концу турнира, а, может, даже раньше изменишь своё мнение. Тогда выбор стороны для тебя станет слишком очевиден, — с благоговением проговорил Кац.
— Да-да, Гарен ангел во плоти, прямо чувствую это всеми фибрами души, — на самом же деле меня колотило от злости. Скулы неистово чесались, и готова поклясться: на них вновь прорезалась чёрная чешуя.
Фелио не обращал внимания мой едкий тон и увлечённо собирал волосы в два высоких хвоста. На удивление, это не выглядело нелепо. Когда сама сооружала на голове нечто подобное, то больше походила на лохматого кролика. Однако под умелыми пальцами Каца рождался шедевр. Тугие жгуты волос превращались в настоящие витые рога. Фелио вплёл серебряные нити в пряди, а у основания каждого хвоста закрепил по красивому украшению, которые выглядели как когти, инкрустированные голубыми драгоценными камнями.
Стоило немалых усилий не подать виду и не показать предателю, какой восторг вызывала у меня новая причёска. Списала свои эмоции на радостное предвкушении встречи с Айнзамом. Не прошло и дня, а я уже безумно тосковала по трём бывшим супругам, хотелось поскорее убедиться, что они в порядке и поймать на себе надменный, бесстыдный и сонный взгляды. От этих мыслей даже потеплело на сердце, а руки взметнулись к покрасневшим щекам.
— Осторожнее! Испортишь макияж, — фелио закатил глаза и придирчиво осмотрел румяна. Ничего вульгарного, нежный естественный оттенок. С ресницами кот тоже не стал мудрить. Да и не нужна карим глазам лишняя выразительность.
Впервые за долгое время нравилась себе. И вовсе не благодаря манипуляциям талантливого фелио, дорогим нарядам и украшениям. Я сама менялась, постепенно становясь собой. Это пугало и радовало. Новая Регина, сильная Регина, настоящая Регина кружила по комнате в тёмно-синем платье, с длинными, похожими на крылья рукавами. Асимметричный подол вихрился как холодное пламя, а импровизированные рога отливали серебром.
— Такая ты нравишься мне больше, — ненавистный голос вернул в реальность, в которой я всё ещё была заложницей арены.