— Ты сделаешь только хуже, если вмешаешься. Нужно проваливать, пока Нэдл не засёк тебя.
Худосочный успел материализоваться и теперь грозно пилил меня взглядом.
Я и сама понимала, что скорее наврежу, чем помогу. Но я не могла его бросить.
— Я уйду, но останешься ты. Пожалуйста.
Больше похоже на приказ, чем на просьбу. Но подбирать интонации я не сочла нужным. Ник в опасности, а я тут собираюсь позорно сбежать. Так пусть ему хотя бы мой телохранитель поможет.
— Мой объект — ты. Я не нарушаю приказы лэрда.
— Наше нахождение здесь и есть нарушение приказа! Разве нет?!
У худосочного дернулся глаз. Видать парень до сих пор не простил себе, что пошёл у меня на поводу.
— И это только доказывает, что приказы нельзя нарушать.
Резким движением он зажал мне рот и схватил за талию. А потом как куклу потащил к окну.
Я брыкалась, пиналась, но всё без толку. Этот на вид слабый недокормыш таил в себе немалую силу. Даже когда мои волосы полыхнули огнём, он с упорством дикого козла продолжил тащить меня. Огнеупорный он что ли?
А вот на заднем дворе нас уже ждали. И не Лисан с Андэром. Так, четверо мужичков с пистолетами. Им и слов-то не понадобилось, чтобы растолковать нам, что этот лэвл мы не прошли.
— За этот провал с меня шкуру точно сдерут, — уныло проговорил худосочный, разочарованно глядя на представителей криминального мира. — А я только недавно отлинял, шерсть в порядок привёл… — Совсем уж грустно закончил он.
Предводитель банды (огромный шрамированный тип) раздраженно задергал верхней губой, обнажил зубы, ненавязчиво советуя худосочному заткнуться. Удостоверился, что тот внял и захлопнулся, пистолетом указал направление, в котором нам предстоит шагать. Но поскольку в путь-дорожку мы не спешили, подогнал нас грозным рыком.
Километра два мы передвигались пешком. Затем нас подобрал экипаж. Дальнейшую дорогу я не помню — нас вырубили, влив каждому в глотку по ложке какого-то снадобья.
Очнулась в захламлённой комнате. Пол покрыт толстым слоем грязи, по углам занавеси паутины, два маленьких круглых окна мутные до такой степени, что света почти не пропускают. Повсюду валяется старый хлам: сломанные стулья, порванные скатерти, шкафы без полок и кипы исписанной бумаги. По сему выходило, что нас заперли на чердаке.
Худосочный оказался поблизости. По одной его хмурой мине можно предположить, что эффективного плана по спасению у него нет. Но я всё равно спросила и нарвалась на грубый ответ. После этого желание разговаривать у меня отпало, а у него так и не появилось.
День сменился ночью, первое заключение — вторым. На жестком полу, связанная по рукам и ногам, я очень хотела спать, но больше, чем на час ни разу не отключилась. Болела пятая точка, ломило спину и от неподвижности я замерзла. Дурное предчувствие не давало покоя.