Еще и братец удружил: в спешке выгрузив Одру из крейсера, он отдал ей не ту сумку. Теперь у девушки в запасе имелись пара маек, джинсы, естественно, неподходящие ей по размеру, свитер, семейные трусы разных расцветок, неопределенное количество носков, недописанные ноты и еще пригоршня мелочей, которые особенно ничем помочь Одре не могли.
Миновав несколько кварталов, застроенных жилыми многоэтажками и высотными офисными центрами, сделанными, кажется, из цветного стекла и воздуха, они свернули в Ивовый район, где располагались частные владения. Девушка, выросшая и большую часть жизни проведшая на закрытой военной базе, с любопытством оглядывалась по сторонам и задирала голову, когда над ними мелькали разноцветные кайлумы.
Пока Тео открывал дверь, Одра подвела итог своей истории.
— Вот так я попала — ни вещей, ни денег. Надеюсь, что в качестве исключения стипендия будет переведена сразу.
— Поговори с куратором, — посоветовал Теодор, пропуская девушку вперед, — это в его компетенции.
Одра только отмахнулась.
— Еще бы узнать, кто он. А для этого надо найти старосту, которого наверняка даже не назначили. Общежитие для первокурсников закрыто, туда пока только вернувшиеся с каникул старшие курсы пускают. Кстати, а ты на какой специализации учишься?
— Расширенная демонология.
— О, я тоже выбрала расширенную боевую специализацию. Только не в курсе, чем она отличается от обычной.
Теодор усмехнулся и, достав с полки чистое полотенце, указал Одре на душевую комнату. Как только зашумела вода, он направился в комнату матери.
Эллен еще не было дома, ее смена в семейной клинике заканчивалась только через полчаса. И наверняка она не сразу полетит сюда — посидит с подружками в кафе, заглянет в пару магазинчиков, чтобы чем-нибудь себя побаловать. Понятие экономии ей знакомо не было. Теодор тяжело вздохнул, представляя, сколько всего услышит на тему: “как подло копаться в чужих вещах”, когда Эллен все-таки соизволит вернуться. Но обещал помочь — изволь выполнять.
Уже как несколько лет родители разъехались по разным комнатам, и теперь у матери личное пространство пребывало в перманентном бардаке. На незастеленной постели валялась кружевная сорочка, на полу — не долетевшее до корзины белье. Одежда также занимала и кресло у окна, и стул. Рабочий стол был заставлен пузырьками с лаками для ногтей, косметикой и еще какими-то мелочами. Тео поморщился и, надеясь не наступить на какую-нибудь затерявшуюся в высоком ворсе ковра очень важную вещь, направился к прикроватной тумбочке. И, к счастью, почти сразу нашел искомые средства. Вернувшись к ванной комнате, Кестер, едва приоткрыв дверь, просунул через щелочку упаковку.