— Преподай ей урок, — улыбаясь, говорит Брок, наблюдая за мной.
Я даже не вижу, как Линч наносит удар.
В один момент он меня сжимает, а в следующий я падаю на пол, мой левый глаз горит, а голова раскалывается. Мои колени такие слабые, как будто сделаны из желе.
Я едва могу видеть сквозь пелену слез, в моих глазах пляшут звёздочки, а зрение размыто. Я едва могу слышать, из-за появившегося грохота в ушах.
Но почему-то сквозь туман, я слышу громкий треск и беспомощные крики моего отца.
Я стараюсь прийти в себя, когда два чудовища отпускают его и, смеясь, уходят.
— Мы увидимся завтра, — говорят они на прощание. — И тебе лучше найти что-то получше, чём тухлые помидоры.
Мой отец, чуть не перевернув стол, падает на пол, сжимая здоровую руку, которая теперь, наверняка, тоже сломана.
Мы ползем навстречу друг другу, и, встретившись где-то посередине, цепляемся друг за друга и начинаем беспомощно рыдать.
Нас буквально раздирают ужасные ощущения.
Мой отец всегда был таким гордым человеком, и мне действительно больно видеть его таким разбитым и трусливым. Это ранит меня больше, чем мой пульсирующий от боли глаз.
К нам обоим приходит понимание того, что на этом всё не закончится, пока отец не умрёт.
Ресторан не становится оживленнее. Денег на него уходит больше, чём удаётся заработать.
Мой отец так долго содержал нас, с тех пор, как восемь лет назад умерла моя мать, тогда мне было всего десять. Может быть, настало моё время помочь ему.
Может быть, я смогу позаботиться о его долге, чтобы он смог в спокойствии провести свои годы, наслаждаясь гольфом.
Как бы то ни было, я должна попробовать.
Немного успокоившись, мы поднимаемся с пола, закрываем ресторан и садимся в машину, чтобы поехать в больницу.
По дороге у меня в голове появляется план.
Завтра я пойду к Кормаку Коннолли.
И постараюсь погасить этот долг.
— Но я лучший распространитель шести штатов! — этот парень визжит как маленькая сучка, пока Брок заламывает ему руки за спину.
Я устал от этого парня. Что за кусок дерьма станет продавать наркотики детям?
Сэм кричит сильнее, когда Брок усиливает хватку.
Кусок дерьма.
— Ты продавал детям, — говорю я, выходя из-за стола, пристально глядя на него. — Только полные ничтожества продают наркоту детям. Ты продаешь от моего имени. Это означает, что ты заставляешь и меня продавать наркотики детям. По-твоему, я ничтожество?
Сэмми в панике крутит своей немытой головой.
— Нет. Конечно же, нет.
Я запускаю руки в карман его джинс и вытаскивают пачку денег. Здесь, по крайней мере, три штуки. Я швыряю её на стол, и по комнате разлетаются стодолларовые купюры.