— Если мы собираемся говорить об этом, тогда мне действительно нужен кофе.
Она попыталась соскользнуть с него, но только его руки сжали ее бедро, держа крепко, никуда не отпуская.
— Если ты думаешь, что я позволю тебе сбежать только потому, что тебе неудобно, подумай еще раз, — его голос был ровным, серебро в глазах сверкало. — Я знаю, Гриффин позволил бы тебе уйти, но я не он, понимаешь?
Она сердито посмотрела на Лукаса. Она не убегала. Она просто… не хотела этого разговора. И конечно, она знала, что он не Гриффин.
Но она не могла отрицать, что Лукас прав. Это была та модель поведения, в которой они с Гриффином жили. Если он хочет поговорить о чем-нибудь тяжелом, а она нет, то она убегала в свою студию, чтобы избежать этих разговоров. И он позволял ей.
Напоминает тебе кого-нибудь?
Это знание тревожно сидело в ней, кололо, раздражало.
— Я знаю, что ты не Гриффин, — пробормотала она.
— Тогда скажи мне правду. Почему ты боялась меня прошлой ночью?
Господи, он был неумолим.
— Я нервничала, — она посмотрела вниз, на широкую мускулистую грудь под собой, покрытую светлыми волосками. — Я спала только с двумя мужчинами, Гриффином и тобой. И я думаю, я была немного не в своей тарелке.
Его руки лежали на ее бедрах, и она почувствовала, как его большие пальцы начали двигаться по ее коже, медленно туда-сюда, как будто он гладил ее, успокаивая. От этого ей стало не по себе, но неловкость и чувство вины ослабли.
— Понятно, — сказал он. — Особенно если ты никогда не делала ничего подобного раньше.
Это был не вопрос, и это заставило ее посмотреть на него, чувствуя себя странно незащищенной и немного защищающейся.
— Что заставило тебя сказать это?
Поглаживающие большие пальцы остановились, его внимание сосредоточилось на ней.
— Потому что ты была неуверенной и нерешительной, и другого объяснения не было.
Неуверенной и нерешительной. Отлично.
Она стиснула зубы и снова посмотрела на его грудь.
Но его рука с длинными пальцами схватила ее за подбородок и подняла ее лицо, чтобы она смотрела на него.
— Это не критика, — тихо сказал он. — Ты была всем, на что я надеялся, Грейс. Все, что я хотел.
В ней разлилось тепло, отчего другие чувства начали угасать, успокаивая старые раны и жала, шрамы, оставшиеся от постоянных упреков отца. И да, и от явного отсутствия страсти со стороны Гриффина, хоть она и поощряла это.
Глупо было так радоваться простой похвале, и все же она радовалась. Поэтому она посмотрела Лукасу в глаза и рассказала все остальное.
— Я тоже боялась этого чувства. Того, что происходит, когда ты прикасаешься ко мне. Это все равно что проснуться от шока. Я никогда… никого не хотела так, как тебя, — она перевела дыхание. — Даже Гриффина.