Виталий Борисович крякнул, что могло означать все что угодно, но означало лишь то, что был он поставлен некоторым образом в своеобразное замешательство.
— Получается, вы видели, как произошла трагедия?
— Я? Не видел! И не слышал, — заверил Алексей Митрофанович, — не мог я видеть и тем более слышать! Занят я был, понимаете, занят! А когда я занят, я физически не вижу и не слышу ничего.
— Ничего? — с сомнением в голосе произнес Виталий Борисович.
— Не только ничего, но и никого! Я сам себя не замечаю! Прошлой осенью забыл надеть штаны,… представляете, так в трусах за газетой и отправился. Если бы не Клавдия Степановна… говорит мне: Леша! Леша! Леша! Стой! — Стою. Что с тобой, родной? Ничего, отвечаю, а в чем дело? А на ней лица нет — бледная, как покойник. Глаза беспокойные и абсолютно круглые! Не бывает в природе абсолютно круглых глаз, а тут, пожалуйста, круглые, словно по циркулю нарисовали. И я испугался, не волнуйтесь, говорю, все образумится, нельзя так близко к сердцу принимать. Сердце, оно и в самом деле страшно уязвимое. Думаете, когда говорят, сердце болит, это лишь слова? Пошли к ней, я ее успокаиваю, она — меня, а как домой собрался — вижу без штанов! И вновь ничего не понимаю, то ли я их где-то обронил, то ли забыл надеть, а затем новая, еще более дерзкая мысль — а вдруг я штаны уже здесь снял? Я же мужчина, а Клавдия Степановна — женщина. Логично? Вполне! Как очередная версия имеет достаточно серьезное право на существование. Версии, Виталий Борисович, исключать нельзя. Никогда! Даже самая плохонькая на первый взгляд версия имеет право. Поверьте мне. Уж кому-кому, а не мне этого не знать.
— Минуточку!
Виталий Борисович перевел дыхание.
— Вы видели женщину, когда спускались вниз по лестнице?
— Клавдию Степановну?
— Не перебивайте. Отвечайте на поставленный мной вопрос. Вы видели женщину, когда отправились в магазин?
— За печеньем?
— Я же сказал: не перебивайте!
— Я не перебиваю, а уточняю, потому что за печеньем означает одно, а не за печеньем совсем другое! Это же две совершенно разные вещи!
— Вы видели женщину?
— Когда спускался, не видел, — последовал ответ.
— А когда видели?
— Когда домой вернулся. Сел чай пить, вот тут и увидел, но не Клавдию Степановну, а ее халат и какую-то голую женщину. Думаю: пойду у нее самой спрошу, а там ваша печать.
Проверить по учетам, — мысленно дал себе установку Виталий Борисович, вдруг он псих законченный этот математик, а он тут с ним как с человеком беседу ведет. Хотя с другой стороны, он чего-то там говорил про ученых. Живых ученых товарищу Шумному видеть близко не приходилось, да и на расстоянии тоже, если только на экране телевизора. Медали президент вручает, или какой конгресс. А вот с идиотами повезло больше, пришлось, что говорится, столкнуться и не раз. Сергей Митрофанович на идиота похож был мало, скорей, на опустившегося антисоциального элемента. Однако спиртным от него не пахло, глаза в норме, зрачки обыкновенные — не наркоман.