«Жесткая, сильная тварь, — По Бельрод с сомнением покачал большой умной головой. — Кроме того, следует опасаться гнева Царя-Крагена».
«Об этом еще придется подумать», — повторил Хаст.
Тиммонс Вальби, жулик, сказал: «Как Царь-Краген узнает об этом? Он не может быть всюду одновременно».
«Он знает, он обо всем знает! — заявил нервный старик-поджигатель. — На плотах все идет своим чередом. Зачем обижать или огорчать кого-нибудь из гордости? Не забывайте наставление Килборна из Аналектов: «Гордыня чревата провалом!»»
«Да, конечно, но вспомни и наставление Бакстера: «Зло не постигнет справедливых, а греховодники полны лукавства!»»
Собравшиеся помолчали немного, глядя на лагуну; краген не возвращался.
«Он пробрался под сетью и уплыл», — сказал махинатор Морган Резли.
Толпа постепенно рассеялась — одни вернулись в хижины, другие направились в таверну «Транк» — продолговатое сооружение, снабженное столами, скамьями и стойкой. Там можно было выпить вина или сиропа, закусить пряным печеньем и перечной рыбой. Скляр Хаст присоединился к посетителям таверны, но угрюмо сидел в стороне, пока другие обсуждали события вечера. Все возмущались хулиганством бродячего крагена, но кое-кто критиковал метод его изгнания, использованный Хастом. Джонас Сербано, растратчик, считал, что Хаст поторопился: «Решая вопросы, связанные с Царем-Крагеном, следует советоваться со всеми. Мудрость совета предпочтительна скоропалительным действиям одного человека, независимо от серьезности провокации».
Все глаза обратились к Скляру Хасту, но тот ничего не ответил, хотя один из Бельродов помладше счел нужным заметить: «Все это хорошо и замечательно, но пока мы пререкались бы, защищая каждый свою точку зрения, краген сожрал бы все губки и уплыл восвояси».
«Лучше потерять шпалеру губок, чем разгневать Царя-Крагена! — язвительно парировал Джонас Сербано. — Море и все, что в нем происходит — прерогатива Царя-Крагена. Нарушая границы его полномочий, мы можем навлечь беду на свои головы!»
Молодой Гарт Гассельтон — из касты жуликов, хотя по профессии он стал съемщиком оболочки — воскликнул со свойственным юности лихорадочным идеализмом: «Если бы все было так, как должно быть, мы повелевали бы и плотами, и лагуной, и морем! Все губки были бы наши, нам не приходилось бы склонять голову ни перед кем!»
За столом в другом конце таверны сидел Иксон Мирекс, арбитр Транка, растратчик впечатляющей внешности; он пользовался огромным нравственным авторитетом. До сих пор Мирекс не принимал участия в споре, повернув в сторону огромную голову и тем самым показывая, что не желает, чтобы его беспокоили. Теперь он обратился к Гарту Гассельтону, сосредоточив на юноше довольно-таки мрачный взгляд: «Ты говоришь, не подумав. Разве мы настолько всесильны, что можем протянуть к морю руки и заставить его исполнять наши желания? Ты должен понимать, что изобилие и удобства не достаются даром от природы, что изначально у нас нет на них никакого права — мы приобрели их исключительно благодаря счастливому стечению обстоятельств. Другими словами, мы существуем по соизволению Царя-Крагена, не забывай об этом!»