«На вашем месте, — грубовато произнес он, — я покинул бы этот плот и держался подальше от него. Потому что здесь вполне возможны дальнейшие нарушения традиций, как вы их называете».
«В какой мере?» — сухо поинтересовался Мирекс.
«У меня еще нет никаких планов. И в любом случае я не стал бы вас о них извещать. Но теперь — вопреки разумной предусмотрительности — я предупредил вас».
Семм Войдервег опять хотел что-то сказать, но Мирекс снова призвал его к молчанию: «Вижу, что всякие попытки примирения между нами напрасны. Ты предупредил меня — я предупреждаю тебя в свою очередь. Любая попытка нападения на Царя-Крагена, любое оскорбление его достоинства будут рассматриваться как преступление, заслуживающее смертной казни. Таково мое распоряжение арбитра плота Транк! Ты восстановил себя против власти и величия традиций. Остерегись же! Твоя дерзость не сулит тебе ничего, кроме горя!»
Заговорил другой — Джиан Рекарго, старейшина растратчиков — исключительно учтивый, добропорядочный и всеми уважаемый человек: «Скляр Хаст! Неужели ты не сознаешь свою безответственность? Ты подвергаешь риску имущество и жизнь других людей, не желающих принимать участие в твоих безрассудных махинациях. У тебя нет ни стыда ни совести?»
«Я долго думал о сложившейся ситуации, — ответил Хаст. — И пришел к выводу, что в этом мире существует великое зло, и что привычка и страх настолько обременяют вполне достойных в других отношениях людей, таких, как ты, что вы подчиняетесь злу. Кто-то должен взять на себя огромный риск, даже если он угрожает другим. Это не безответственность — это тяжкое бремя, которое я предпочел бы на взваливать на себя. К такому решению пришел не я один — я не маньяк-одиночка. Многие трезвые и вполне ответственные люди считают, что Царю-Крагену необходимо нанести поражение. Почему бы вам не присоединиться к нам? Когда морское чудище будет уничтожено, все мы освободимся. Разве ради этого не стоит рискнуть? Мы сможем пользоваться океаном по своему усмотрению! Нам не нужно кормить прожорливую пасть! Да, заступники лишатся синекуры, им придется работать так же, как всем остальным — это приводит их в отчаяние. Поэтому они мне противятся. Но таково будущее, оно неизбежно!»
Джиан Рекарго молчал. Иксон Мирекс раздраженно подергивал бороду. На какое-то время наступила напряженная тишина. Семм Войдервег нетерпеливо уставился на своих единомышленников: «Почему вы не опровергнете эти нелепые фантазии?»
Джиан Рекарго отвернулся, глядя на лагуну. «Об этом нужно крепко подумать, — пробормотал он. — Не хотелось бы, чтобы кто-то подвергал сомнению мое мужество».