Не все вышли на берег, а те, кто это сделал, не отходили далеко от кораклов. Вскоре один из молодых людей обнаружил источник вони: участок, заваленный отбросами. Неподалеку было обуглившееся кострище — угли еще тлели в пепле, на них были разбросаны дымящиеся куски кожуры губок. Значит, здесь кто-то жил.
«Но кто они? — прошептала Мерил Рохан. — Кто это может быть?»
Повернувшись к чаще и приложив ладони ко рту, Скляр Хаст позвал: «Выходите! Покажитесь! Мы не сделаем вам вреда!»
Наступило молчание — только ветер шелестел листвой. Солнце зашло, над островом сгущались сумерки.
«Смотрите!» — воскликнул молодой мошенник, осмелившийся отойти подальше. Он вернулся бегом; у него в руках был какой-то предмет, который он отдал Файралу Бервику: ожерелье — или, по меньшей мере, кольцевой жгут с нанизанными на него блестящими красноватыми кусочками металла.
Скляр Хаст снова взглянул на заросли кустарника: «Выходите! Мы хотели бы поговорить с вами!»
Ответа не было.
«Дикари — скорее всего грязные и голые, — пробормотал Бервик. — Но у них есть то, чего у нас нет: металл. Где они его добывают?»
Из чащи послышался визг: ужасный дрожащий звук, полный ярости и угрозы. В тот же момент с неба посыпались палки.
«Нам здесь не рады, — заметил Хаст. — Это очевидно. Вернемся к лодкам».
Мигранты снова залезли в кораклы — гораздо проворнее, чем вылезали на берег. Из чащи снова раздался визг, на этот раз выражавший торжество и насмешку, а затем — безумные вопли, от которых у людей, сидевших в кораклах, волосы становились дыбом.
Скляр Хаст снова осторожно приблизился на коракле к краю острова, но его опять приветствовала лавина палок — он поспешно отплыл.
Наступила ночь; люди в кораклах ждали утреннего бриза. На острове кто-то разжег огонь; на фоне пляшущих языков пламени появились несколько человекообразных фигур.
Роджер Кельсо окликнул Хаста: «Где-то я читал о группе второго или третьего поколения, совершившей непозволительные поступки. Их изгнали, то есть заставили уплыть прочь. Если так, и если они уплыли в этом направлении, надо полагать, дикари — их потомки».
«Между дикостью этих людей и нашим образом жизни — потрясающая разница, — заметил Хаст. — Тем не менее у них есть медь, а у нас — нет».
«Как это может быть? — спросил Рубал Галлагер. — Где они берут медь?»
На его вопрос никто не мог ответить; все смотрели на дикий остров, теперь черневший полосой на фоне темного неба.
Сумерки кончились — на небе зажглись созвездия; ветер полностью затих, и флотилия снова двинулась на восток по безмятежной морской глади. Всю ночь одни гребли, пока другие спали, пока, наконец, первое янтарное зарево на востоке не принесло с собой долгожданный попутный ветер. Подняли паруса; кораклы понеслись навстречу рассвету по сияющему пустынному морю.