Прижавшись носом к заиндевевшему стеклу, я поедала глазами это чудо — город посреди вечной зимы. Аккуратные белые домики, покрытые шапками снега, или наоборот по крышу зарытые в сугроб. Искрящиеся дорожки, по которым на коньках скользили люди и… дети? Да, там были и те, и другие. На вид обычные люди, причем довольно легко одетые — не по погоде уж точно.
Довольно быстро миновав предместья, мы въехали на мост — явно тоже выстроенный из льда и льдом же и вымощенный. Сзади и спереди машины тут же пристроились неизвестно откуда взявшиеся мотоциклисты — точнее, я просто для себя назвала их «мотоциклистами» — устройства, которые они седлали, были очень похожи на мотоциклы, вот только двигались явно не при помощи колес. Присмотревшись, я увидела, что вместо колес у них нечто вроде воздушных подушек, паром выбивающихся из-под панели для ног.
— Как вы летаете? — обернувшись, спросила я Освальда.
Тот улыбнулся.
— Тайное Знание. Оно будет твоим, если примешь правильное решение.
— Эти люди не выглядят бесчувственными… — пробормотала я, вновь вглядываясь в сценки городской жизни, мимо которых мы проезжали.
Вот мать с ребенком весело смеются, глядя, как папаша неумело карабкается на дерево, пытаясь снять рождественские фонарики после недавно отгремевшего Рождества. Влюбленная парочка, держась за руки, бредет вдоль ледяного тротуара. Поравнявшись с машиной, обернулись — мужчина чуть поклонился кортежу короля, девушка засмеялась, краснея и шепча что-то на ухо своему спутнику.
— Это потому, что они не люди, — усмехнулся Освальд у меня за спиной. — Их не нужно замораживать, чтобы они выжили в этих погодных условиях…
Я вздрогнула и обернулась, чуть ни столкнувшись с ним носом.
— Что значит… не люди?.. — как я не пыталась не глотать слюни, у меня ничего не получилось, и звук вышел очень громкий.
От него физически веяло холодном, но самым удивительным образом этот холод не отторгал, а скорее, наоборот, притягивал — в нем хотелось раствориться, докопаться до его сути и найти в нем дно. Узнать, что скрывается под прочной ледяной оболочкой.
— Мы — особый вид. Морозоустойчивый, — ухмыльнулся он, с интересом наблюдая за моей реакцией.
— Ясно… — не уточняя, прошептала я, чуть отодвигаясь. Его близость завораживала и успокаивала. Грела — поняла я. В той же самой степени, в которой «греет» снежный сугроб — перед тем, как усыпить навсегда.
— Людей, привезенных сюда, приходится… обрабатывать. Иначе тут не выжить. Отопления у нас нет, огонь запрещен. А температура достигает минус семидесяти по Цельсию.