Лёд твоего сердца (фон Беренготт) - страница 13

— Не ерзай, детка, ты раскрываешься… — пожурил меня Освальд, взметывая волосы облачком холодного пара. По тону я поняла, что он улыбается. — Дай-ка я тебя успокою…

И подняв мое лицо к себе за подбородок, он опять поцеловал меня. На этот раз совсем глубоко, «по-взрослому» — принуждая раскрывать губы и проникая в мой рот языком.

Как, интересно, это должно меня успокоить? — беспомощно подумала я, обмирая от страха и удовольствия…

А потом все мысли враз разбежались, будто тараканы по углам.

Одним сильным движением распахнув полы шубы, Освальд приподнял меня и усадил уже по-другому — коленями врозь, прижимая мои бедра к вполне отчетливому бугру под своими брюками. Снова запахнув и закрепив чем-то шубу за моей спиной, продолжил целовать, напрочь игнорируя мои вялые попытки отстраниться.

— Я чувствую твою возбуждение… — шептал он мне, перемежая слова с поцелуями. — Это хорошо… Ты горячая. Еще долго не замерзнешь…

Горячая или нет, но свое возбуждение я и сама чувствовала. Хватило пары секунд, чтобы забыть обо всем на свете и начать безудержно целовать его в ответ, вжимаясь в натянутую до предела ширинку. Интересно, там он горячий или холодный — пронеслось в голове, и, судя по тому, как нагло и требовательно он тискал меня за ягодицы, как тяжело дышал мне в рот, проверить это мне предстоит довольно скоро…

— Я обычно не сплю… с подопечными… — пробормотал он, подаваясь бедрами мне навстречу.

— Может, поэтому они и замерзали… — задыхаясь, предположила я, подставляя шею под поцелуи и втираясь в него всем, чем только могла.

Холод и тепло окончательно смешались, и я уже не могла разобрать, чего хочу больше.

— Да, я думаю, не помешает… поэкспериментировать… — дернув лиф моего платья в сторону, он бесцеремонно закружил прохладным пальцем вокруг давно уже затвердевшего соска.

— О боже… — застонала я, чувствуя, как зрачки уходят у меня под веки… не веря, что он сделал это.

Но больше не пыталась вырваться — все зашло слишком далеко, чтобы дергаться и изображать из себя недотрогу… Оставалось лишь надеяться, что мой «благородный рыцарь» не пойдет дальше — потому, что не было никакого шанса, что я смогу противостоять этой буре…

Надежда умерла. Приподняв меня над собой, Освальд скользнул свободной рукой по внутренней части бедер и плотно прижал ладонь к моей промежности.

В глазах у меня полыхнуло, от самого чувствительного места к животу скрутилась тугая спираль, и я вцепилась в его волосы, будто в отдалении слыша, как поскуливаю от нетерпения…

— Еще… О… еще…

— Сейчас… сейчас вспомню… — обещал он мне что-то непонятное, не прекращая выводить круги по ноющему, мокрому бугорку, спрятанному под слоями одежды, одновременно теребя пальцами другой руки сосок…