— Я знала, что ты не умер, — неожиданно сказала Инга.
И целовалась с другим, злорадно подумал Мэтью.
Данила усмехнулся и обнял ее одной рукой, уткнувшись носом в медные от света настольной лампы волосы.
— Мой телефон — единственное, что смог убить этот мудак, когда сбросил меня со второго этажа.
Данила повернулся так неожиданно, что Мэтью едва успел закрыть глаза и притвориться спящим.
— Похож? — спустя пару секунд спросила Инга.
Данила еще немного помолчал.
— Не то, чтобы близнец… Но, да — похож.
— Надеюсь, в этот раз они не ошибутся… Света в нем много, но сущность еще не сформировалась… так что все может произойти.
От их неприятного разговора у Мэтью в душе закололо. И на кого он должен быть «похож»?
— Ладно, ты спи, а я покараулю. Дай-ка мне свой телефон, — в конце концов сказал Данила, и, вновь приоткрыв глаза, Мэтью увидел, как демон встает с кровати и усаживается в кресло, стоящее рядом с их пленником. Поставив одну ногу Валере на грудь, он положил злополучный Глок себе на колени и с головой ушел в Ингин телефон, как какой-нибудь студент-переросток.
Бесшумно, Инга легла обратно на кровать (как она умудряется даже на скрипучую кровать лечь бесшумно?) и повернулась на бок, лицом к нему. Поерзав на месте, будто закапываясь в свой объемистый свитер, она закрыла глаза и вздохнула. Уже через полминуты ее дыхание стало ровным, и Мэтью мог любоваться ею сколько угодно, не боясь быть пойманным с поличным. Хотя, он скорее даже не любовался, а просто смотрел и думал. Думал обо всем, что случилось с ним за этот сумасшедший день — неужели прошел всего только день с тех пор, как жизнь его перевернулась вверх тормашками? Ее лицо успокаивало и помогало размышлять. Помогало думать. Как и тогда, в приемной факультета филологии, оно было маяком, безмятежно подмигивающим ему с берега в жесткую бурю безумия.
И никакой Данила ничего больше не изменит — этот непреложный факт обрушился на него, будто откровение с небес, и Мэтью понял, что пропал. Совершенно, бесповоротно и окончательно — пропал.
Внезапно, она открыла глаза, а он не успел закрыть свои. Без тени улыбки, Инга смотрела на него, и он увидел, как зрачки ее из серых медленно превращаются в голубые. Он уже успел догадаться, что это означает, и чувствовал, что сердце его сейчас разорвется от счастья. Ничего не бесполезно, понял он.
— Надо спать, — серьезно сказала Инга и «выключила» его, протянув руку и дотронувшись указательным пальцем до его лба.
— Давай-давай. Ешь.
Диего лежит на пыльной земле, на боку, обеими руками обхватив голову. Лицо его — цвета все той же пыли, глаза зажмурены, слезы мешаются с грязными соплями. Земли он уже съел предостаточно и, совершенно очевидно, считает, что большего не заслуживает.