- Ты должна их простить. Они пытаются зачать ребенка. – Выражение лица Дэкса смягчилось.
- Они влюблены. Это естественно. Я бы никогда не подумала, что Коннор может влюбиться.
- Только с правильной девушкой, - прошептал Дэкс. – Так происходит со всеми нами. Мы будем играть, трахаться и веселиться до тех пор, пока не встретим правильную женщину, и тогда этому будет положен конец. Холланд, позволь мне отнести тебя в кровать. Позволь мне доказать тебе.
Ее тело отреагировало на звуки занятий любовью, которые заполнили дом. У нее просто не получится спать рядом с Дэксом и не быть с ним. Глупо было думать, что она может находиться в одной комнате с этим мужчиной и не прикасаться.
Она кивнула и попыталась не думать о прошлом.
Дэкс открыл дверь и опустил ее на кровать, последовав за ней в море мягких простыней и воздушных подушек. Он приподнялся, чтобы расстегнуть ее джинсы, дернул молнию и мгновенно стянул джинсы с ее бедер.
- Ты знаешь, как долго я мечтал увидеть тебя такой?
Чем бы они ни занимались, их прошлое никуда не денется.
- Где-то два дня?
Мужчина покачал головой и расстегнул ее блузку. На мгновение он пристально посмотрел на нее, а затем положил ладонь на кружево, прикрывавшее ее грудь, с таким благоговением, что у нее навернулись слезы на глаза.
- Всегда. Даже когда был так зол, что не мог мыслить здраво, я хотел тебя обнаженную и распростертую подо мной. Чтобы мог посмотреть вниз и осознать, что это великолепное тело принадлежит мне.
- Ты ненавидел меня. – Ей все еще была ненавистна эта мысль. Да, она сама спланировала все это, выставляя все в таком свете, надавливая на него так, чтобы заставить сомневаться в ней. Иногда она все еще пыталась надавить на него, чтобы понять, какой ущерб нанесен их отношениям.
Но пока казалось, что обижена была одна она, и Холланд не знала, что с этим делать.
Он щелкнул застежкой ее лифчика. Свет исходил от одинокой маленькой настольной лампы и отбрасывал тени вокруг них, заставляя тело Дэкса казаться еще более мускулистым и хищным, чем обычно. Он был сверху, все еще одетый в джинсы, в то время как раздел ее до бюстгальтера и тонких трусиков. Казалось, каждая его мышца была натянута, а в глазах горел голодный, жаждущий огонь.
- Может быть. - Он раздвинул чашечки бюстгальтера, освобождая грудь, обнажая ее затвердевшие соски. – Но я все еще хотел тебя. Я хотел трахать тебя, пока ты не сможешь двигаться, ведь так ты не сможешь снова предать меня. В те долгие ночи в море я закрывал глаза и представлял, тебя, распростертую подо мной. Ты бы умоляла меня принять тебя назад и предлагала мне свое тело. И я бы согласился. Я бы заклеймил тебя, чтобы ты никогда не смогла снова меня покинуть, потому что все бы знали, что ты моя. В эти темные часы ничто не имело значения, кроме как заставить тебя заплатить, и, милая моя, меня особенно привлекала мысль об этой порочной расплате.