Шатрову невольно вспомнилась полная торжественной печали латинская надпись, обычно помещавшаяся в старину над входом в анатомический театр: «Hic locus est, ubi mors gaudet sucurrere vitam», в переводе означавшая: «Это место, где смерть ликует, помогая жизни».
К майору подошел маленького роста сержант, начальник группы саперов. Веселость его показалась Шатрову неуместной.
– Можно начинать, товарищ гвардии майор? – звонко спросил сержант. – Откуда поведем?
– Отсюда. – Майор ткнул палкой в куст боярышника. –
Направление – точно на ту березку…
Сержант и приехавшие с ним четыре бойца приступили к разминированию.
– Где же тот танк… Виктора? – тихо спросил Шатров.
– Я вижу только немецкие.
– Сюда посмотрите, – повел рукой майор налево, – вот вдоль этой группы осин. Видите – там маленькая березка на холме? Да? А правее нее – танк.
Шатров старательно присмотрелся. Небольшая береза, чудом уцелевшая на поле сражения, едва трепетала своими свежими нежными листочками. И среди бурьяна в двух метрах от нее выступала груда исковерканного металла, издалека казавшаяся лишь красным пятном с черными провалами.
– Видите? – спросил майор и на утвердительный жест профессора добавил: – А еще левее, туда, вперед, – там мой танк. Вот тот, горелый. В тот день я…
К ним подошел кончивший работу сержант:
– Готово! Тропочку проложили.
Профессор и майор направились к желанной цели.
Танк показался Шатрову похожим на огромный исковерканный череп, зияющий черными дырами больших проломов. Броня, погнутая, закругленная и оплавленная, багровела кровоподтеками ржавчины.
Майор с помощью своего шофера взобрался на разбитую машину, долго рассматривал что-то внутри, засунув голову в открытый люк. Шатров вскарабкался следом и встал на расколотой лобовой броне против майора. Тот высвободил голову, сощурился на свету и угрюмо сказал:
– Самому вам лезть незачем. Подождите, мы с сержантом все осмотрим. Если уж не найдем, тогда, чтобы убедиться, пожалуйте.
Ловкий сержант быстро нырнул в машину и помог влезть майору. Шатров озабоченно склонился над люком.
Внутри танка воздух был душный, пропитанный прелью и слабо отдавал запахом машинного масла. Майор для верности зажег фонарик, хотя внутрь машины проникал свет через пробоины. Он стоял согнувшись, стараясь в хаосе исковерканного металла определить, что было полностью уничтожено. Майор, видимо, попробовал поставить себя на место командира танка, вынужденного спрятать в нем ценную для себя вещь, и принялся последовательно осматривать все карманы, гнезда и закоулки. Сержант проник в моторное отделение, долго ворочался и кряхтел там.