Правда, звучащая в ее словах, отзывалась в ее душе. Еще пару дней назад она была довольна уготованной ей судьбой. Спокойная, но стабильная. Предсказуемая, но надежная. Без любви, но с взаимным уважением. В то время когда она была готова посвятить себя такой жизни, был ли готов Тайлер? Или однажды он бы проснулся и осознал, что ее ему было недостаточно? Она была недостаточно красива, недостаточно остроумна, недостаточно совершенна. Что, если в такой день он отправился бы на поиск других женщин? Как сделал ее отец. Что, если в такой день она стала бы отражением своей матери? Изысканно причесанный, невозмутимый манекен внешне, с бурлящим унижением, болью и несогласием под этой маской? Заполняя эмоциональные дыры в своей жизни комитетами, фондами по сбору средств на благотворительность и вечеринками? Сидней согласилась выйти замуж за Тайлера, чтобы избежать судьбы родителей... и встала на позолоченный путь, ведущий к этой цели.
Не то, чтобы она обрела покой или долгую счастливую жизнь с Лукасом. Но после истечения их совместного года, она бы освободилась — освободилась от удушающих пут семейных обязательств, ожиданий общества, общественного осуждения и чувства вины. Ужасная ноша вины.
Даже без поддержки отца или финансового соглашения, предложенного Лукасом, она смогла бы выжить. У нее были собственные средства, благодаря наследству от бабушки по материнской линии, полученному три года назад. Она могла жить, как захочет. Как мечтала. Она могла вернуться в университет и получить диплом в сфере образования. Проводить больше времени в молодежном центре. Понять, кем же Сидней Блэйк является на самом деле.
И полюбить ее.
На мгновение — совсем короткое — выражение ее отца смягчилось. Но не успели семена надежды пустить корни, как его глаза и рот затвердели. Возможно, ее потребность в любви и одобрении внушило ей проблеск участия, которое она заметила. Даже экстази сильно проигрывало отчаянию по части создания галлюцинаций.
— Ты уже сообщила Тайлеру? — спросил отец.
— Нет. Я хотела сначала поговорить с тобой.
— Хорошо, — Джейсон резко кивнул. — Тогда мы можем забыть об этой безрассудной глупости, и Тайлер ничего не узнает, — он хлопнул в ладоши и отвернулся, как будто его заявление положило конец делу. И она не могла винить его. В прошлом его последнее слово было именно этим — последним словом. Она бы сдалась и послушалась как идеальная, покорная дочь.
Но не в этот раз. Она не могла. Его разочарование в ней гарантировало ему свободу.
— Извини, отец.
Ее извинение остановило его на полуповороте. Медленно, как заводная игрушка, он повернулся к ней лицом опять. Печаль и сожаление нахлынули на нее, затягивая под их удушающую волну.