— Водители, к машинам! — приказал он. — Дежурная группа строиться внизу в полном боевом!
Надев бронежилет, шлем и тактический пояс с боезапасом и предметами первой необходимости, Шабалин быстро застегнул ремешки, схватил "Винторез" и бросился наружу. Выскочив из здания, он нос к носу столкнулся с Барченко, который вытянул вперед руки и уперся ладонями в бронежилет:
— Э, военный, остынь!
— Там подрыв, — выдохнул Паша.
— Ну и что? Без тебя справятся!
Шабалин остановился и выдохнул.
— Ну и куда бы ты поехал? — с усмешкой спросил Игорь. — Ночью все передвижения запрещены, ты это знаешь. Тебя бы на первом же блок-посту приняли бы за духов, и расстреляли на подходе.
— Так там же…
— Командуй отбой! Там достаточно сил, чтобы отразить нападение. Если сил окажется мало, то подключится артиллерия, потом авиация, и только если и этого будет недостаточно, тогда мы начнём поднимать войска сирийцев. Поверь: тебе нет места в ночной зарубе…
— Понял, — кивнул Паша и крикнул: — Отбой боевой тревоги!
Ему вдруг стало нестерпимо стыдно за свою бездумную мальчишескую выходку — еще чего захотел — выехать в ночь к черту на рога без разведки маршрута, без огневого и авиационного сопровождения. Это раскрывало его неготовность принимать правильные решения, демонстрировало спешку и необдуманность своих поступков, что создавало ощущение своей неподготовленности для решения боевых задач.
Чинар, словно учуяв Пашино состояние, сказал:
— Все так делают в первые дни, не ты первый, не ты последний, так что — успокойся. Я как взрывы услышал, сразу понял, что нужно тебя проконтролировать, а то начнешь тут самодеятельностью заниматься…
— Ну, не благодарите, товарищ полковник, — наконец-то улыбнулся Шабалин. — Всё, что смог, я сделал! Да и ордена не надо, я согласен на медаль!
— Хорош болтать, Шабалин! Иди спать. Завтра с утра поедем смотреть, что там случилось. И кстати, слышишь — не стреляют. Значит, там всё хорошо.
Паша вернулся в здание, подсел к "Акведуку" и вызвал "Зарю".
— Что там у вас?
— Наблюдали три последовательных подрыва, из стрелкового оружия огонь не открывался.
— Сейчас что там происходит?
— Садыки сидят в "опорнике", не высовываются. На дороге горит машина.
— Одна?
— Да, одна.
— Внимательнее там!
— Есть!
— Конец связи!
Паша снял с себя снаряжение и снова вытянулся в койке. В голову лезли разные мысли, которые мешали уснуть, и безуспешно поборовшись с бессонницей полчаса, Шабалин решительно встал, взял "Винторез", пистолет и направился на пост "Офис", предупредив дежурного о своём уходе. Идти было недалеко.