Набуна уже узнала историю европы вплоть до четырнадцатого века — все по верхам, но подробности ее особенно и не интересовали. Тренировки шли не шатко, ни валко, но как минимум первый удар я стал убивать в одном случае из десяти. Что, учитывая ее уровень владения катаной, не такой уж и плохой прогресс. Конечно, продолжить атаку не получалось не нарвавшись на гарантированно смертельный удар, но тут уж ничего не поделаешь — придется в крайнем случае становится камикадзе. Мне не впервой, какой-никакой опыт есть…
Мда. Опытный самоубийца. Воплощенный оксюморон.
Да и вообще, жизнь наладилась. Из выделенной мне комнаты я почти не вылезал, стараясь не мозолить глаза консервативному населению крепости, так что еду мне по приказу полностью одобряющей такое поведение Набуны Еситори приносил сюда два раза в день. Ей это решало кучу проблем с недовольством подчиненных, а я не рисковал попасть в сложную ситацию.
Если бы какой-нибудь разгоряченно-пьяный самурай напал на меня сейчас — ей бы пришлось вмешаться, ведь личный архивариус. А это либо наказывать самурая, вызывая шквал гнева от единственного поддерживающего ее сословия, либо пускать в расход меня, лишаясь источника знаний и теряя репутацию.
В общем, тот случай, когда эскалация никому не нужна, но все равно произойдет если дать повод. Так что мое добровольное заключение в архиве устроило всех. Для самураев я окончательно превратился в умную зверушку, которую никто не видит — я вообще не уверен, что о моем существовании еще помнят.
Ну, а я получил безопасность, еду, крышу над головой и бесконечное количество бумаги. Что еще нужно для счастья?
Впрочем, расслабится не получалось. Послезнание упорно напоминало про грядущее восстание брата Набуны, которое расколет клан и станет ее первым реальным боевым крещением. И хотя я не раз упоминал об этом, и даже в записанном житие особенно отметил важность первых событий, Набуна решила не предпринимать никаких открытых действий.
Или предпринимать, но меня в них не посвящать. Что, в общем то, разумно. Хотя то, что вроде как должно быть интуицией, упорно кричало, что будет какая-то подлянка. Что-то изменится, или из-за ее пола, или из-за моего присутствия — но изменится. И это может угробить все.
Так что оставалось только переписывать как можно больше данных из истории, чертить карты, описывать все изобретения, которые придут в голову и надеятся, что Набуне этого хватит, если я вдруг исчезну.
А самое противное то, что о ее брате я ничего кроме двух попыток восстания не знаю. Ни о характере, ни о слабостях — только четырнадцатилетний возраст и то, что его поддерживают старейшины. И то, что с какой-то радости он оказался не главой рода, хотя наследует всегда мужчина. И ведь Набуна даже не регент при малолетнем главе рода, нет, полноценный дайме.