…Наступал вечер. Противник работал топорами, колотил шиты, разбирая мостки, разжигал дымы, готовился к осаде.
…Крики на берегу оповестили нас о каком-то происшествии, все прильнули к бойницам.
От леса к стенам бежал человек. Кучка противников бежала ему в след, осыпая беглеца стрелами. Мы дали залп в ответ и открыли ворота. Запыхавшийся залетел в ворота и осел от устали.
— Хто таков? — Спросил подошедший Горын.
— Микула я, с Ярославля, — глотая воздух, представился беглец, — в Городке нанялся гребцом к немчинам, да злодействовать они начали. Решил утечь, да вот токмо ныне и вышло.
— И много русинов вёсельных у ворогов?
— Дюжина была, да не на одной лодии, а три поделены.
— Как утёк?
— На одной лодии повязанные были, да новгородец один путы им порезал, те охрану ближнюю прибили и в сечу, помогай кричат браты. Тут ваши на помощь кинулись, ну и мы пособили своих лодейщиков угомонили… Токмо мы бездоспешные были то, пришлось кулаком, да засапожником жилу резать… По лодиям, по воде к вашим пробились. Кое кто из нашего — живота лишились. А ваши крепко стояли, ой крепко. Место они заняли, на мостках. Спереду ворог, позади река, отступать не куда. Потом прижали нас дюжа, думали вы с крепости пособите, но смекнул ваш десятник видать, что помощь така всем смертью грозит и приказал расшиву отбить, благо она рядом… Ух что там началось, немчины горло дерут, ваши стену держат, — помолчав, отдышавшийся продолжил, — а я в лодочку не поспел, побросал железа и сиганул в воду то, да прикрылся покойником, течение отнесло, я в лес, а там на энтих нарвалси, и бечь… думал не поспею до вас, но Бог миловал.
— Много ль наших полегло? — Спросил Данила.
— Пяток точно посекли.
— А ваших?
— Трое, можт четверо остались.
По стене пробежал гул, крики. Ворог атаковал.
… Прикрываясь большими, дощаными щитами, противник подходил к стенам, осыпая весь стрелами. Наши отвечали поначалу залпами, а потом беспорядочно, но густо. Гуденье стрел и наших, и вражеских слилось в один глухой гул. Высунуться в бойницу для выстрела, было очень опасно. Деревянная, с железным наконечником, смерть была всюду, на каждом сантиметре, возле каждого человека. Стена крепости ощетинившись оперёнными древками издавала барабанную дробь, принимая в себя всё новые и новые стрелы. Появились убитые и раненые. Постепенно стрелы начали падать со всех сторон, городок был окружён и методично осыпался стрелами, теперь более редко, но прицельно.
Спускались сумерки. Прохладный вечерний воздух, которому мы радовались после дневной жары не ощущался. Взмокшие одежды прилипали, пальцы тянувшие тетивы гудели, натруженные плечи просили отдыха. Всего то час-полтора стрельбы, а на тренировках и дольше приходились стрелять, но, наверное, не больше.