— Ну дела-а-а.
— Что, что? — Встряли в разговор Данил и Ян.
— Да ничего, скоро гости появятся, на нас поглазеть, а можа и помочь чем, — пожал плечами я…
…Потом мы тихо поговорили о приближении осени, о детях, о делах и бездельях, о раненом Горыне и резко сдавшем попине Прокопии…
… Через три дня прибыл Бурей сопровождаемый Толиком и Доброгой. Мы сучковали стволы валеного сухого леса, как вдруг застрекотала сойка и ей ответила белка. Сведущие отложили топоры и осмотрелись. Бурей, Бурей — послышались голоса.
Старик чинно шагал по вырубке к центру поляны, причём по правую руку волхва шёл Доброшка, а по левую шёл великовозрастный сын, и немного отставал.
— Ты гляди, Доброшка одесно вышагивает, а чадо отстал ошуйно, — пробубнил рядом Микола с Ярославля.
— Видать дело какое-то старик решать решил, а так-то он сына по прави поставил бы, — ответил Данила.
Бурей подошёл к работающим, оглядел всех:
— А иде отроки Кериллочи, да Любимичи, да други ихния? — Осведомился старик.
— По птице в лес ушли.
— Ты вот что, Доброша, — обратился ведун к подростку помощнику, — бяри лук, и догоняй другов своих, чай найдёшь их, бо не долече ходють.
Паренёк расплылся в улыбке и хотел уж было слинять, но Бурей остановил:
— К вечере будь, будь добёр, бо Прокопия надо уважить, службу его постоять, да и тебе надоть больше у него позновать.
Доброшка растянул улыбку, кивнул соломенными волосами и исчез, тут же опять появился:
— Владислав, дозволь твой лук взять? — молельно спросил юный ведун.
— Тык я не знаю где он!
— Тык я ведаю. — Сверкнул белыми зубами юноша, приподняв виновато брови.
— Ну тык возыми! Но что б нежно с ним, понял? — Наиграно сурово наставил я.
Белых зубов у Доброги стало ещё больше:
— Да я с ним как, как… как дед Бурей с девками в младости. — И исчез, не дав нам шанса отчитать его за охальный ответ.
Бурей только пыхтел губами от негодования, Толик хихикал, Вовка, боясь быть превращённым в мыша, отвернулся и смеялся в кулак.
— От я ему, когда приде! — Сдвинул брови Ведун.
— А што ж потом, а не щас? — Окликнула подошедшая Меланья, — догони охальника, да воспитай важу к себе.
— Тьфу ты, — плюнул Бурей, — от всё не по её, всю жисть!
— Да ладно серчать то, старый. Нам ужо пора их слухать, а не учить.
Бурей улыбнулся старушке:
— И то верно Милушка. Но всё одно, как приде, я яго направлю на скус.
— На курс! — Поправил Вовка.
— Во-во, на курс истинный! — Поднял указательный палец к небу Ведун.
Да-а, постарел Бурей, подумалось мне, постарел. Превращается в добродушного обычного дедушку, со слезящимися глазами.
Ведун вдруг глянул на меня: