Пацан опять появился, но уже с удочкой в руках. Так вот зачем они здесь. Я на автомате, лихорадочно, полез в рюкзак за телескопическим спиннингом и коробкой с блёснами, шепча себе под нос:
— Лапти (!), на мальце были лапти, а на деде какие-то кожаные чешки, ё-моё! Что происходит, где я? Уж не к староверам ли меня занесло, или ещё каким клоунам-рецидивистам?
Старик и мальчишка уже выудили не большую плотвичку и сажали её на крючок.
— Понятно, будут щуку на живца ловить, — подумал я и забросил блесну. Металлическая приманка пролетела метров 30, плюхнулась в воду и начала свой путь в толще воды. Крутя ручку катушки и иногда поглядывая на своих соседей, не трудно было заметить, что мальчуган замер и смотрит на мою снасть с нескрываемым любопытством. Что ж, мальчишки все одинаковы, хоть староверы, хоть нововеры, а вот поплавок у его деда кокой то допотопный. Темнота!
— Поплавок у Вас интересный, допотопный. — Сказал я, дабы развеять неловкость молчания.
Дед глянул из-под бровей и парировал:
— А ты нешто жил до потопа?
Я смутился и замолчал, дед то мои слова буквально понял.
Честно говоря, не ожидал, что щука ударит на первом забросе, но это произошло. Удилище изогнулось дугой и вскоре рыбка, около двух килограмм, была на прибрежном песке. Сердце заколотилось от такой удачи, я радостно хохотнул.
— Деда, деда, видал? — Чуть не закричал мальчуган.
Его восторгу не было предела! Он захлёбывался от удивления, шепча деду, как я поймал щуку.
Я принялся чистить щуку, достав складной нож. У мальчонки снова округлились глаза, но, когда я натёр солью, нафаршировал рыбину луком и завернул в фольгу (!) малый, окончательно потеряв страх, подошёл ко мне и стал пытливо наблюдать за моими действиями, переминаясь берестяными лопаточками. Мне казалось, что он хочет спросить у меня что-то важное. Но он молчал и глядел, то на мои действия, то мне в глаза.
Пока рыбка запекалась в углях, старик с мальчишкой поймали две щуки, одну такую как у меня, а вторую поменьше. Потом разобрали снасть и собрались уходить. Я не мог их отпустить, не выудив информации, поэтому вежливо предложил «староверам-отшельникам» отведать приготовленный мной улов. Мальчуган умоляюще посмотрел на деда и тот уступил.
Щуку я поделил на три части. Старику голову с доброй частью рёбер, себе не большой кусочек серединки, а мальцу заднюю часть брюшины и хвост. Старик одобрительно крякнул и обратился к подростку:
— Добряша, хлебца принесь.
Вот это имя, подумал я. Не староверы они, а скорее «родноверы». Упёрли в леса, имён себе понапридумывали…