Я стянула резинку, распуская волосы, а затем начала собирать их в пучок, приближаясь к стеклянной стене. Комната находилась прямо над гостиной, так что вид был тот же. Но за счет того, что ты находился выше, тебе открывался более широкий обзор. Величественный. В первую очередь в глаза бросался не ландшафт заднего двора, а расположенный за ним каньон и ночное небо над ним. Вместо тусклого искусственного света, освещение составляло лишь слабое сияние звезд, пробивающееся сквозь лос-анджелесский смог и множество теней.
Этот вид точнее всего отражал саму суть нашего мира. Вот, что находилось под слоем роскоши ― непроглядная тьма. Я легко могла бы вновь погрузиться в нее с головой, впустить в себя и жить с ней, надеясь на тот редкий проблеск сияния звезд. Однако знала не понаслышке, что иногда ― чаще всего ― лучам света так и не получалось пробиться.
И я позволяла тьме полностью себя поглотить.
Но с меня хватит. Не в этот раз. Мне не следовало волноваться о том, нравилась ли я Риву или нет. Большинство мужчин, с которыми я трахалась до этого, мне были совсем не симпатичны. Черт, многое могло бы быть гораздо проще, если бы в то время некоторым из них я нравилась бы не так сильно. Мне нужно было принять равнодушие Рива, как подарок свыше. Нужно было самой сохранять хладнокровие.
С этого момента никакой привязанности. Лишь равнодушие. Черствость. Минимум удовольствия. Я могла бы имитировать оргазмы и дарить ему лживые улыбки. Я все-таки актриса. Так что это всего лишь очередная роль.
Через несколько минут Рив вошел в комнату. Я, скрестив ноги, сидела на пуфе в одних туфлях и трусиках.
― На мне не было чулков, ― сказала я, ― но в остальном я максимально учла твои пожелания.
Он осмотрел меня, когда бросил пиджак на комод.
― Одобряю. ― Рив остановился и начал развязывать галстук, а затем снял его, и все это время не отводил от меня взгляда. ― Больше ничего не снимай. И будь готова.
Твою мать, это будет непросто. Лишь от одного его взгляда я будто начинала разваливаться на части. От того, как приковал к себе все внимание, стоило ему войти в эту комнату. От того, как каждая клеточка моего тела жаждала пасть к его ногам и повиноваться.
Как, черт возьми, я должна была только притворяться, что подчиняюсь, если действительно этого хотела?
Нужно было отвлечься на что-нибудь. Отречься от себя. Это не должно быть сложнее, чем соблюдать диету. Требовалось просто собрать волю в кулак и держать себя в руках.
Я приклеила к лицу сексуальную улыбку.
― Полагаю, что поддразнивания приветствуются, когда ты этого хочешь?